собственноручно составлен Адомнаном. Я смогу многому научиться там, и, может, в один прекрасный день мне самому позволят сделать список с трудов Адомнана.
Он был невероятно счастлив, и неудивительно — ведь в детстве он приехал в Абернет из сгоревшего монастыря. Аббат, приходившийся двоюродным братом моей матери, послал его к Боде, чтобы тот позаботился о нем.
Сердце мое сжалось при мысли о том, что Дростан тоже уедет. Но я сдержалась и, улыбнувшись, пожелала ему удачи.
Когда мы выехали из Файфа, нас сопровождал целый караван — рядом со мной на низкорослых лошадках ехали Мэв и Элла, а остальные слуги сопровождали три повозки, нагруженные моими личными вещами и домашней утварью. В состав приданого Боде включил двадцать своих телохранителей, среди которых были три сына Фергюса, потому что я с ними дружила. Кроме того, отец отдал за мной две дюжины лошадей, трех ястребов и девяносто девять коров — число, которое, по поверьям, должно было приносить удачу. А еще я взяла с собой волкодава Ку.
Но даже со всем этим я не могла заставить себя оглянуться.
Когда мы прибыли в Элгин — круглую цитадель, расположенную на вершине выветренного холма, мы с Гиллекомганом достигли странного перемирия. Ему нравилось согревать мою постель, а, кроме охоты, вина и стычек с норвегами, его мало что интересовало. Я смирилась с его ласками и иногда даже начала получать от них удовольствие. Порой мы вместе смеялись и даже понимали друг друга. Со временем я к нему окончательно привыкла и даже привязалась как к постоянному собеседнику, конечно, в те дни, когда он бывал дома, в Элгине.
Он был скуп и держал малочисленную прислугу, так что у нас не нашлось ни барда, ни арфиста, и развлечься особенно было нечем, если не считать странствующих бардов, которые время от времени стучались в наши ворота. Мы всегда их привечали, ибо они не только развлекали нас своими балладами, но и приносили новости. Да и сам Гиллекомган, как ни странно, оказался прекрасным собеседником. Он проявлял осведомленность, рассказывая о распрях и войнах, происходивших в Шотландии, у него были прекрасная память и большой опыт. Кроме того, он был наделен даром подражания. Он забавно и остроумно изображал старого короля Малькольма и мрачного Торфина и потрясающе рассказывал древние ирландские сказания, которые я так любила.
Когда мой муж вспоминал о битвах, в которых он участвовал, или рассказывал истории, которые когда-то слышал, вокруг очага собирались и Мэв, и Элла, и сыновья Фергюса, а также многие другие. Мы смеялись и аплодировали ему и все время ждали следующего случая, когда он будет дома и в хорошем настроении, ибо он часто уезжал со своими воинами на охоту, к соседним танам, или осматривать рубежи Морея.
И чем дальше, тем больше я убеждалась в мысли о том, что Гиллекомгану следовало бы стать бардом. Займись он этим ремеслом, он бы спокойно встретил старость.
Я даже почти забыла о том, что мой муж участвовал в убийстве собственного дяди. Он никогда не вспоминал об этом, и я не говорила, что присутствовала на королевском суде, решавшем это дело. И тем не менее, порой в его глазах, как всполох молнии, мелькал зверский блеск. И я начала понимать, что убийство является неотъемлемой частью жизни воина. Порой его просто приходится совершать.
Так прошли первые месяцы моей супружеской жизни. Летом мы вешали над дверьми ветви рябины на удачу, а зимой сменяли их на сосну и можжевельник, распространявшие ароматную свежесть. Пол был усыпан листьями лаванды, которая росла в огороде, а к воротам мы привязывали ее сухие стебли, чтобы она защищала нас от врагов. Мы шили и вышивали, и Мэв учила меня обращаться с прялкой. А я учила Эллу читать по своему Евангелию с яркими картинками и тщательно выведенными буквами, которое я унаследовала от матери.
Кроме того, в Элгине я превратилась из девочки в хозяйку дома, которая должна была следить за ведением хозяйства. Время от времени, когда Гиллекомгана не было дома, я сражалась с Ангусом и Конном на мечах, но мой муж не одобрял этого занятия.
— Ты мне нужна для того, чтобы рожать сыновей, а не для того, чтобы я лечил твои раны, — заметил однажды он. Мы оба посмеялись, но я почувствовала, что за этой шуткой скрывается правда.
Большую часть времени я проводила за толстыми стенами Элгина, а, когда отваживалась за них выйти, меня всегда сопровождали телохранители. Мой муж часто посещал другие крепости в своей провинции, но куда-нибудь переезжать на лето не хотел. И хотя я иногда сопровождала его в поездках, мы всегда возвращались в Элгин. Поэтому, несмотря на то что я была госпожой Морея, я никогда себя таковой не ощущала. Большинство жителей этой огромной провинции хотя и слышали мое имя, никогда меня не видели.
С помощью Мэв, Эллы и других прислужниц я научилась экономно вести хозяйство в соответствии с законами бережливости, установленными Гиллекомганом: свечи мы делали из сала, а не из воска, ибо сало сгорает быстрее, хоть и распространяет неприятный запах. Кроме того, мы приобретали лишь самое необходимое, правда, этот закон не распространялся на хорошее заморское вино. Я должна была вести строгий учет продуктов, хотя в холодные зимы и отправляла мешки с овсом и овощами местным жителям, зная, как те страдают в своих плетенных из лозняка хижинах.
Прошел почти год после свадьбы, когда у меня прекратились месячные, — я, наконец, забеременела. И теперь после наступления нового года мне предстояло выполнить свою обязанность и произвести для дома Морея сына или дочь.
Лишь тогда, ощущая в себе искру новой жизни, я начала с надеждой смотреть в будущее. Если не считать легкого недомогания вначале, я чувствовала себя прекрасно и была покойна. Я стала надеяться на то, что печали, наконец, развеются для леди Ру, и радость станет ее уделом.
Часть вторая
Как сокол, гордо возвышаясь…
Глава 11
1032
— Просыпайся, госпожа, — тормоша меня, прошептала кормилица. — Скорей! Вставай!
Я уже была на восьмом месяце беременности и со сна плохо соображала — так что мне казалось, что я всплываю вверх со дна какого-то мутного водоема. Потом я поняла, что мужа рядом нет, и его половина постели холодна. Он не вернулся после вечернего объезда. Мгновенно насторожившись, я спустила ноги с пуховика и встала, а Мэв набросила мне на плечи плащ, шелковистый мех которого приятно согревал.
— Что случилось? — спросила я. Ребенок брыкнулся, попав ножкой в мочевой пузырь, и я поморщилась.
— У ворот стоит гонец, присланный таном Банхори, который советует нам как можно быстрее покинуть крепость. К Элгину приближаются вооруженные люди.
В полном недоумении я поспешила к отхожему месту, занавешенному пологом. «Если он будет так брыкаться, — подумала я, — то скоро выберется наружу».
Когда я вернулась, Мэв копалась в большом деревянном сундуке, украшенном красными и желтыми птицами, который когда-то принадлежал моей матери. Я налила себе воды из глиняного кувшина. Мое обремененное ребенком тело не принимало теперь даже разбавленного вина, поэтому я пила лишь
