Глава 15
— Лулах — это имя для дойной коровы, — заявила Мэв.
— Да, это необычное имя для мальчика, — согласилась я, — но я встречала его в длинном списке отцовских предков. У Боде был предок Лулах, который прославился своим воинским искусством, поэтому имя кажется мне подходящим.
— Можешь назвать его Гиллекомганом, — пробормотал Макбет. Он смотрел на ребенка, которого я держала на руках, — в то утро я со своими служанками спустилась в зал. Он протянул руку, словно намереваясь прикоснуться к головке младенца, но почему-то передумал.
— Это норвежская традиция называть новорожденных по имени погибшего отца, — ответила я. — А мы не викинги. К тому же это имя будет будить во мне ненужные воспоминания. Он заслуживает того, чтобы носить редкое имя.
— Как у коровы? — не уступала Мэв.
— Скот — наше самое большое богатство, — сказала я. — А этот ребенок является моим достоянием. Он — единственное, что у меня есть, — прошептала я, поглаживая пальцем его подбородок. — Мой Лулах.
— Будучи моим племянником, он принадлежит к клану Лоарна по отцовской линии, — заметил Макбет. — Поэтому он должен носить родовое имя.
— Лулах Мак Гиллекомган, — ответила я. И Макбет кивнул.
Я прижала ребенка к себе и подумала, что когда-нибудь расскажу ему только самое лучшее о его отце — каким он был прекрасным воином и каким даром рассказчика обладал. В стране гэлов эти качества высоко ценятся, и таким образом он останется в памяти Лулаха достойным человеком.
Несмотря на приближение Рождества, особой радости в Элгине не ощущалось, хотя я со своим ближайшим окружением не могли нарадоваться на ребенка, а аромат можжевеловых ветвей и звук молитв скрашивали это время для остальных. Катриона все еще оставалась в Элгине, помогая мне с ребенком и дожидаясь, когда наступит более тихая погода, чтобы вернуться к себе на север в Кинлосси. Испытывая к ней огромную благодарность, я была рада ее обществу и восхищалась ее познаниями и врожденным самообладанием. Она вместе с Мэв помогала мне ухаживать за сыном, и она же подвигла меня на то, чтобы самостоятельно им заниматься, не поручая его заботам Мэв, хотя та и утверждала, что это занятие не пристало высокородным дамам. Но я не хотела никому отдавать своего сына, зная, что в моих руках он будет в безопасности.
Катриона тоже была вдовой и жила с двухлетним ребенком; ее муж, погибший год назад, был морейским таном и приходился родней как Гиллекомгану, так и Макбету. Один из ее братьев погиб вместе с моим первым мужем, поэтому нас связывали с ней общие переживания. Она была умна и наблюдательна, так что зачастую мы с ней беседовали часами, не замечая времени. Я многому научилась у нее и была рада, что она чувствует себя в Элгине как дома. Я предложила ей подыскать жилье поближе к Элгину, но она отказалась.
При жизни Гиллекомгана мы обходились в Элгине без барда, так как хозяин сам обладал талантом рассказчика, теперь же Макбет пригласил к нам своего барда, жителя Морея по имени Дермот Мак Конел, чтобы тот рассказывал нам легенды и играл на арфе. Должность шонахеда при дворе военачальника ценится очень высоко, так как порой они — как мужчины, так и женщины, — получают лучшее место за столом хозяина и участвуют в военных советах, где все прислушиваются к их мнению. Шонахеды у кельтов являются хранителями древней мудрости, сказаний и песен, которые составляют самую суть нашей культуры. Мне нравилось, как Дермот играет на арфе и рассказывает истории, но я все время вспоминала Гиллекомгана, а потому не разговаривала с бардом.
И я очень удивилась, когда вошедший в зал Макбет сообщил мне, что Дермот хочет поговорить с нами обоими, и лишь кивнула головой.
— Завтра крестины, — заметил Макбет, пока мы ждали прихода Дермота. — Интересно, подвергнет ли мать мальчика языческому обряду, которым отмечена сама, после того как он получит божественную защиту?
Вероятно, он успел заметить маленькую синюю спираль на моем плече в день рождения ребенка.
— Может, да, а может, и нет, — пробормотала я, похлопывая по спине спящего у меня на руках сына.
— Это давно запрещено церковью как проявление язычества. Странно, что ты носишь эту печать, хоть изображение и очень красиво.
Я отвела взгляд в сторону, так как не знала, что он на самом деле думает о кельтских обычаях.
— Этот знак я получила от своей матери. Она не видела противоречия между кельтскими обычаями и христианской верой, хотя Римская церковь и считает иначе. У нее был свободолюбивый дух, и она сама все решала.
— Как и ее дочь.
— Думаю, в какой-то мере мне удалось унаследовать жар ее души.
— В какой-то мере! — Он рассмеялся, и звук его смеха показался мне приятным. — Госпожа Грюада, в тебе этого жара больше чем достаточно. А что касается обычаев и знаков, — он кинул взгляд на дверь, у которой стоял один-единственный стражник, — именно по этому поводу бард и хотел поговорить с нами. Дермот Мак Конел ко всему прочему является фатахом — пророком, умеющим читать звезды. В день рождения твоего сына я попросил его посмотреть на небо и составить звездную карту.
— Он гадает по облакам и звездам? — моргнула я.
Макбет кивнул:
— Значит, ты знаешь, что это такое.
— Моя мать занималась этим. — Я не хотела говорить, насколько все это интересовало меня саму. По крайней мере пока. — Лишь после долгих лет обучения можно приобрести эзотерическое знание, необходимое для составления карты по звездам. Я потрясена, что Дермот умеет это делать. Так давай же выслушаем твоего кудесника.
— Это мой подарок твоему сыну на крестины, — Макбет склонился ко мне. — И мы никогда не станем рассказывать об этом священникам. — Он подмигнул, и я непроизвольно улыбнулась в ответ при мысли о нашей общей тайне. В этот момент я его почти любила.
— Дермот Мак Конел служил при дворе твоего отца. Тебе он тоже составлял звездную карту?
— Не он, это сделал другой странствующий бард, который гостил тогда у моего отца и по желанию истолковывал божественные предзнаменования.
— И что он предсказал тебе? Что ты станешь королем или что просто всю жизнь будешь мечтать об этом? — Слова сорвались у меня с языка непроизвольно.
Макбет передернул плечами, пропуская мимо ушей мою колкость:
— Я родился под знаком Ан Коран, под серпом в восьмой день августа.
— Этот знак сулит могущество, и люди, рожденные под ним, зачастую вызывают восхищение, — улыбнулась я. — Я тоже родилась под Ан Кораном в конце июля.
— Значит, все-таки у нас есть что-то общее.
— Значит, вы оба — дети солнца и урожая, — заметил вошедший бард.
Это был широкоплечий, плотно сбитый человек, который скорей походил на воина, чем на барда или астролога. Его каштановые волосы были взъерошены, зеленые глаза блестели, на губах блуждала хитрая улыбка, которая заставила меня улыбнуться ему в ответ.
— Приветствую тебя, Дермот Мак Конел, — сказала я.
— Госпожа Грюада и Морей, приветствую вас в этот прекрасный день. — Он слегка поклонился, все его движения были пронизаны благородством. — У меня готов рейт гриан — гороскоп для вашего новорожденного сына.
— Пожалуйста, говори. — Я выпрямилась, и Лулах зашевелился и начал похныкивать. Я передала его Элле, и та дала ему пососать свой мизинец.
