Неожиданно прорези маски оказались перед глазами и жесткий взгляд прямо физически уперся в перносицу отталкивая голову назад.
— «Свои», говоришь… А это только у тебя они есть. И то — за линией фронта. У резидента своих нет. Вспомни что ли хоть последнюю большую войну, и перед ней — скольких контрразведка противника вычислила, а скольких на большую землю отозвали и уже тут к стенке прислонили. «Свои». Так что извини, но для меня своих нет. Только противник и родина.
Уже давно исчезла Из поля зрения «тень», а Петр все сидел в начальственном кресле разминая онемевшие запястья и щиколотки и все пытался понять — смог бы он существовать в мире где нет «своих». И есть ли они на самом деле эти «Свои»?
Шутки кончились…
Получив шифрограмму от радиста Витек на миг нырнул под накидку и через десяток секунд появился от туда с задумчивостью на физиономии. Также задумчиво поднес к бумажке зажигалку и растер пепел, а потом откинулся на рюкзак разглядывая ползущие по небу облака.
— Какое небо голубое…
— Что там, Витек?
— «Снижаться, снижаться…». Блин, а ведь жить на самом деле хочется…
Все дружно повторили маневр командира — от привала оставалось еще семь минут отдыха, а серо- голубое небо с лохмотьями облаков вдруг показалось сосредоточением всей красоты мира. Жить действительно хотелось. Впрочем, до тридцати собственная смерть воспринимается как некоторая абстракция и занимательная головоломка. Но древний «баян» насчет «снижаться, снижаться» ясно говорил о серьезности угрозы. Тот летун наверняка тоже считал, что он у себя дома и бояться тут нечего.
История эта, на самом деле, широко известная в первой, «официальной» своей части. Вторая часть известна менее, хоть грифы секретности с нее давно сняты — почти сто лет прошло. Нам ее рассказывали как пример, что анализировать входные данные и перестраховываться стоит постоянно и непрерывно. Сама история проста как мычание — в разгар «холодной войны» самолет разведчик U-2 шастал над территорией тогда еще СССР как хотел уже четыре года, пока первого мая 1960 года не был сбит. Про это событие и дальнейшую судьбу Пауэрса знают многие, на «честь» уничтожения американского самолета- разведчика претендовало четыре зенитно-ракетных дивизиона. Вот только одновременно с этим, той же самой «Двиной» был сбит и посланный на перехват наш МИГ-19. Желающих взять на себя этот «подвиг» не нашлось.
Особенно принимая во внимание то, что самолет не смогший «достать» противника, высота в двадцать километров на которой шел U-2 для МИГов была недосягаемой, был сбит практически над собственным аэродромом, прямо на посадочной глиссаде. Тогда то и прозвучали эти слова — диспетчер выдал звену перехватчиков команду — «снижаться», а потом, увидев на экране отметку ракеты, успел только ее повторить — «снижаться, снижаться». Более опытный ведущий успел вспомнить что — «даже птицы боятся залетать в зону ответственности ПВО» (не исключено, правда, что эта фраза появилась как раз после этого происшествия) и, врубив форсаж, начал пикировать, помогая земному тяготению тягой двигателей. Риск не выйти их этой фигуры и развалится или потерять сознание в нижней точке, он счел более предпочтительным. Ведомый же сути сообщения не понял — «я ведь и так снижаюсь», а непонятные маневры ведущего повторить не поторопился. За что и получил орден Красного Знамени. Посмертно.
Наша ситуация была похоже как две капли воды. Сегодня утром пришла шифровка от вдруг проснувшегося нашего начальства — «завершив все дела вернуться в место постоянной дислокации», теперь тоже самое сообщение было повторено, но уже без всяческих «завершений». Где-то явно сошла с направляющих ракета-перехватчик, и сколько оставалось «подлетного времени» было непонятно, но ясно что — «мало».
«Вот тебе бабушка и…», а ведь начинался этот полевой выход совершенно обыденно.
— Так, завтра после подъема идем на два часа на стрельбище, потом обед и скалолазание. Разойтись.
Выполнившая команду группа недоуменно уставилась в спину удаляющегося куратора.
— Мне показалось, или он действительно сказал «два часа»? — выразил общее недоумение Серега.
— Собираясь на два часа, бери жратвы на два дня…
— Полевой выход, и к гадалке не ходить! — нестройным гулом поддержали Серегу все остальные.
— Значит, так, — подвел конец анархии Витек. — Слушай мою команду: по приходу в лагерь выполняем сворачивание. Все, что нужно, упаковываем в рюкзаки, все ненужное прячем так, чтобы и самим потом не найти. Еды берем на десять дней. Сова, Юрок — на вас связь и рация, Серега — мины и прочее хозяйство. Сема — медицина, проверь всех сегодня и в дополнение к браслетам настрой и раздай «ошейники», без них не справимся. Чтобы к отбою все было готово, думаю, поспать нам вряд ли дадут.
А ведь командир, похоже, что-то еще знает — слишком круто взялся за дело, «ошейники», однако. Но раннее утро развеяло все сомнения, не даром говорят: «П.1 Командир всегда прав. П.2 Если командир неправ — смотри п.1». Подняла нас сигнализация периметра ровно за полтора часа до рассвета, как раз к приходу «желанных гостей» успели дернуть кофе, наскоро перекусить и замаскироваться в окрестностях, пока наши «саперы» снимали остатки контуров наблюдения. «Гости» тем временем, потихоньку зверея, успели побегать по окрестностям в поисках пропавшего подразделения, «нашли» пару растяжек с взрывпакетами и сигнальную мину, после чего, наконец, додумались вызвать нас по рации и стрельнуть сигнальной ракетой. Пришлось вылазить.
Витек вежливо попросил проверяющего слезть с нашего товарища, и Серега смог откинуть укрепленный изнутри решеткой из веток блок дерна и выбраться из «могилы». Теперь все были в сборе. Разозленный тем, что нас не удалось застать врасплох, проверяющий взвинтил темп и устроил трехчасовую «пробежку», по завершению которой глаза на лоб от удивления полезли не только у него — «ошейники» показали себя лучше, чем это можно было хотя бы представить.
Удивительную все же вещь придумали спецфизиологи. Причем, ни они сами, ни кто бы то ни было не представляет, как и почему она работает. Еще недавно единственным нашим шансом потягаться с тренированным и специально подготовленным противником было применение различных стимуляторов. Собственно, из-за этого Витек и возражал против попытки нас как следует «прокачать» — чем больший резерв имеет организм, тем более внушительный результат можно получить. Применение тех же самых средств нашими преследователями выигрыша практически не даст. Во-первых они и так в состоянии «выложиться до донышка», во-вторых — из-за того, что им приходится делать это регулярно, то скрытых резервов у них практически нет и есть вполне реальный шанс загнать себя. Как лошадь. В обычном состоянии такое невозможно, а вот под стимулятором — вполне. Впрочем, этим моментом побочные эффекты не ограничиваются — химия, она и есть химия, как не совершенствуй препарат, а печень у человека одна…
«Ошейники» были следующим поколением и основывались на странном «волновом» принципе и прямо-таки мистической гипотезе, что влияние лекарства на организм не является только следствием химической реакции. При всей ее бедовости данная гипотеза имела вполне конкретную экспериментальную базу. Например, если в литре воды растворить таблетку аспирина, а потом с помощью осмотической мембраны профильтровать раствор, отделив только «чистую воду» (в другом варианте лекарство и вовсе не растворяли, а просто помещали в воду в не пропускающем ничего кроме воды мешочке), то выпитая вода по действию ничем от той, в которой растворено лекарство не отличалась. По «основному» действию, разумеется, побочные эффекты связанные именно с химическими реакциями пропадали. Выходило, что основное лекарственное действие имеет именно каким-то образом «поменявшая структуру» от контакта с лекарством вода. Ну а от этого факта до понимания, что человек в основном состоит из воды, и можно
