Однако, когда они зашли за громадный, в пяток его ростов, останец, доброты во взгляде командира уже не осталось — только холодное внимание, от которого Федька нервно оглянулся посмотреть, не стоит ли кто у него за спиной. Никого там не было, впрочем — слишком много он о себе думает, ему то шею свернуть еще проще чем куренку.
— А что такое «одинадцатиденевка»? — от волнения и чехарды в голове наружу выплыл совсем не тот вопрос.
— Понимаешь, все дело в том, что человек — не лошадь. — Ответила майор, задумчиво глядя на противоположную стенку ущелья. Там, вопреки всем законам физики, ползла вверх крохотным паучком знакомая мальчишеская фигурка. — Загнать обычный человек себя не сможет. А всякие супермэны существуют только в плохих фильмах. Зато есть препараты, которые могут на время превратить человека в лошадь… Тогда можно бежать все одиннадцать дней подряд — не отвлекаясь на сон, отдых, боль или даже еду.
Фигурка на груди громадной скалы добралась до нависающего карниза, хитро изогнулась, перевернулась и полезла дальше ногами вверх — аж дух перехватило.
— Расплата за это понятная — несколько недель, если не месяцев, постельного режима и специальной физкультуры. Если в течении восьми дней принять антидот, вполне можно потом прийти в норму. Дальше — понадобится специальная аппаратура, которая за тебя будет есть, выводить отходы, дышать и гонять по венам кровь — как повезет. Она есть далеко не везде, да и с ней шансы далеко не стопроцентные. После одиннадцати дней никого вытащить не смогли.
— Но как же так…
— На войне всякое случается. Человек может быть смертельно ранен, отравлен, получить смертельную дозу облучения. Это — для него возможность не быть обузой себе и товарищам, а сохранять боеспособность. До самого конца. Одиннадцать с половиной дней.
Вот так вот просто. Про «пятнадцатиминутку» мальчик спрашивать уже не стал — и так понятно. Зато собрался с духом спросить о главном.
— А я значит обуза! И значит, вы меня бросите! Счас она, — палец ткнул в фигурку уже практически добравшуюся до самого верха, — сбросит вниз веревку и привет — пойдете дальше своей дорогой… — горло перехватило и оставалось только отвернуться, делая вид, что сделал это ради того, чтобы помахать в ответ добравшейся до верха Зайнаб. Оттолкнуть прижавшееся к спине тепло решимости уже не хватило, как и сбросить обвившие руки.
— Ты молодец, Волчонок — про «мешок» как догадался? — пришлось шмыгать носом и отказываться от похвалы.
— «Мешок» — это че?
— Понимаешь, собака на самом деле не по следу идет, а там, куда движение воздуха запах со следа относит. Запомни это на будущее. В таких местах, вроде этой скалы, движение воздуха образует как бы водоворот — «мешок» из которого ни один запах не вырвется, — ничуть не расстроившись из-за его неосведомленности, пояснила майор.
— А вообще, Волчонок, ты никакая не обуза, а боец, на которого остается только и надеяться. Ты понимаешь, погибнуть не страшно — выбирая такое дело, подобный исход естественно подразумеваешь. Страшно погибнуть, не оправдав доверие, такое тоже бывает. Жизнь — она штука сложная. В этот раз так вышло, что выполнить боевую задачу можешь только ты. Мы тебя, собственно, потому и на руках до сюда тащили — чтобы те, кто идет следом, о тебе ничего не знали. Значит и твое исчезновение не заметят. Но отказаться, конечно, можешь — ты присяги не давал и вообще…
Федор тяжело вздохнул — взрослые часто врут, пытаясь замаскировать свои решения чем-то значимым. Кажется, это называется «ложь во спасение», да и стоит смотреть правде в глаза — он действительно обуза, значит не стоит кочевряжиться, жизнь есть жизнь.
— Что нужно сделать?
Улыбнувшись, майор сняла со спины зеленый тубус:
— Надо отнести эту вещь в указанное место и отдать человеку, который назовет пароль. — И, видя что мальчик замер с выпученными глазами, глядя на круг с жёлтым трилистником, успокоила: — Да это ерунда, за месяц таскания получишь столько же, сколько от микроволновки за год.
— Я н-н-е боюсь, — до Федора наконец дошла серьезность задачи, и груз ответственности заставил сердце ухнуть в пятки. — А если некому будет отдавать?
Командир грустно улыбнулась, еще раз взъерошив многострадальный чубчик.
— Тогда выйдешь на связь с нами, а если не отзовемся… Что ж, ты уже взрослый мальчик, к тому же настоящий спецназовец — разберешься, куда применить от пяти до сорока килотонн… — в ответ на испытывающий взгляд оставалось только прикусить губу и кивнуть.
— Ну что ж, я верю в твою рассудительность. А теперь давай немного поучимся — пока девчата тебе рюкзак собирают.
«К бою изделие изготавливается так…»
Ну вот и все закончилось. И головокружительный подъем, когда ветер раскачивал на «паутинке» худенькое тело, а мимо проплывали прожилки и трещинки могучей скалы. Вниз он, как и советовали, старался не смотреть, хотя в данной ситуации это ни на что не влияло.
И краткое прощание Зайнаб: «Прощай, брат Волчонок». Ее последний доклад: «Командир, я тут на четырнадцать часов балок высмотрела». «Объявляю благодарность, орлица ты наша — туда и пойдем», — и последний взмах рукой, прежде чем оттолкнуться и исчезнуть за кромкой. Сброшено вниз крепление «паутинки», и по дну ущелья прошла короткая цепочка фигур, отсюда кажущихся не больше муравья — кажется, замыкающая ему напоследок помахала, но с уверенностью сказать сложно.
Теперь можно рассчитывать только на себя. И значит, десять раз подумать, прежде чем сделать. Это раньше он мог сгинуть без следа — мир бы и не почесался. Теперь же ему доверено дело, от которого зависят многие жизни.
Значит, как пятки ни зудят, делаем все спокойно и медленно: лечь на спину, полюбоваться низким серым небом. проверить, что все на месте — труба под правым локтем, рюкзак на груди, пистолетик в кобуре и крепко прихвачен ремешком. Выданный короткий автоматик — в мягком чехле в боковом кармане рюкзака, а ремень от него — на шее. Таблетка давно рассосалась, оставив после себя мятный привкус. Вроде все как положено, осталось только «дернуть за веревочку».
Поехали!
Все же совсем недаром был выбран такой способ экстренного спуска. Ни одному взрослому не пришло б в голову, что такое возможно без общего наркоза. А Федору было весело когда надувшийся громадный (а еще и прозрачный) шар покатился вниз, под шипение газа стабилизирующего вращение внутренней сферы, разгоняясь все быстрее, отскакивая от препятствий и летя по воздуху порой пятидесятиметровыми дугами.
Все это вызывало только писк восторга, хотя у взрослого скорее просто остановилось бы сердце, когда шар на мгновение завис над пропастью, чтобы потом ринутся вниз с почти полукилометровой высоты к поверхности горной речки, казавшейся маленькой ленточкой.
Спуск по горной речке понравился не меньше полета с горы. В одном месте даже пришлось кувыркаться внутри, чтобы снять «корабль» с камней, на которые его выкинуло стремительное течение. Но постепенно течение замедлялось, а навигатор начал подергиваться, предупреждая о вхождении в зону, из которой рекомендовано топать дальше уже собственными ногами.
Опять пришлось кувыркаться, чтобы подгрести к берегу. Сослуживший свою службу шар не спеша поплыл в сторону поворота русла, но не доплыл — короткая очередь из двух патронов отправила отслужившую свое технику на дно. Извини шарик, но тайна быстрого ухода из зоны облавы так и должна остаться тайной. Пусть уж лучше преследователи, когда поймут свою ошибку, прочесывают мелкой гребенкой горы.
Самый быстрый и самый безопасный участок был завершен. Впереди были сотни километров по поверхности планеты, где практически любой хищник был больше его весом, а значит — считал Федора своей законной добычей. И почетное место среди опасностей занимал, естественно, человек.
Оставалась мелочь — дойти.
