Конечно, я знал ответ. Шерифу Джонсу плевать на таких как Эндрю Лестер, поверенных адвокатов, но он был хорошим другом Харла. Они оба были членами недавно сформированного «Элкс Лодж», и у Харла были проблемы из-за моего сына.
— Слегка на взводе? — Он снова вытер лоб, затем передвинул свой Стетсон. — Ну, я тоже был бы на взводе, будь это мой сын. И знаете что? Будь это мой сын, и Харл Коттери был моим соседом — моим хорошим соседом — я бы просто добежал до него и сказал: «Харл? Знаешь что? Я думаю, что мой сын хочет попытаться увидеться с твоей дочерью. Хочешь попросить кого-нибудь приглядеть за ним?» Но вы не сделали и этого, не так ли?
Идея, которую он дал мне, выглядела лучше и лучше, и почти созрела.
— Он не появился у нее, верно?
— Пока нет, возможно, он все еще ищет ее.
— Не думаю, что он убежал, чтобы увидеть Шеннон, — сказал я.
— Зачем же тогда? У них лучше мороженое там в Омахе? Поскольку именно туда он направлялся, уверен на все сто.
— Полагаю, он отправился на поиски своей матери. Мне кажется, что она могла связаться с ним.
Это остановило его на добрых десять секунд, достаточно долго для вытирания лба и зачесывания волос. Затем он сказал:
— Каким образом?
— Подозреваю, что это было письмо. — В бакалейной лавке Хемингфорд Хоум, было также почтовое отделение, куда поступала вся почта до востребования. — Они могли передать его ему, когда он зашел за конфетами или пачкой арахиса, как он часто делает на обратном пути из школы. Я не знаю наверняка, шериф, не больше чем знаю, почему вы приехали сюда с таким видом, словно я совершил какое-то преступление. Я не тот, от кого она залетела.
— Вы должны прекратить так говорить о хорошей девочке!
— Может да, а может, нет, но это было столь же неожиданным для меня, как и для Коттери, и теперь мой сын исчез. Они, по крайней мере, знают, где их дочь.
Снова он был озадачен. Затем он вынул небольшой блокнот из заднего кармана и кратко записал что-то в нем. Убрав его обратно, он спросил:
— Вы не знаете наверняка, что ваша жена связалась с сыном, хотя это то, что вы говорите мне? Это всего лишь догадка?
— Я знаю, что он много говорил о матери после того, как она ушла, но потом прекратил. И я знаю, что он не появился в том месте, куда Харлан и его жена засадили Шеннон. — И по поводу этого я был столь же удивлен как шериф Джонс… но крайне благодарен. — Свяжите эти два факта, и что вы получите?
— Не знаю, — сказал Джонс, нахмурившись. — Я действительно не знаю. Я думал, что выясню это, но я ошибался и прежде, верно? Да, и ошибусь снова. «Мы все грешны», вот, что сказано в библии. Но, боже мой, дети усложняют мне жизнь. Если свяжетесь со своим сыном, Уилфред, передайте ему чтобы тащил свою тощую задницу домой и держался подальше от Шеннон Коттери, если он знает, где она. Она не захочет его видеть, гарантирую вам это. Хорошие новости в том, что прерии не загорелись, и мы не можем арестовать его за кражу грузовика своего отца.
— Нет, — сказал я мрачно, — вы никогда не заставите меня выдвинуть обвинение за это.
— Но, — он поднял палец, который напомнил мне о мистере Штоппенхаузере в банке, — три дня назад, в Лайм Биска — неподалеку от того места, где обходчик нашел ваш грузовик — кто-то ограбил бакалею и бензоколонку на окраине города. Ту, что с девочкой в синем чепчике на крыше. Взял двадцать три доллара. Я получил рапорт. Это был молодой парень, одетый в старую ковбойскую одежду, с банданой натянутой на рот, и широкополой шляпой опущенной низко на глаза. Мать владельца стояла за прилавком, и парень угрожал ей каким- то инструментом. Она решила, что это, был лом или рычаг, но кто знает? Ей скоро стукнет восемьдесят и она полуслепая.
Пришло мое время, замолчать. Я был поражен. Наконец я сказал:
— Генри уехал из школы, шериф, и насколько я помню, на нем была фланелевая рубашка и вельветовые брюки в тот день. Он не взял ничего из своей одежды, и в любом случае у него нет никакой ковбойской одежды, если вы имеете в виду сапоги и все такое. К тому же у него нет широкополой шляпы.
— Может, он украл и эти вещи?
— Если вы не знаете ничего больше кроме того что уже сказали, вы должны остановиться. Я знаю, что вы дружите с Харланом…
— Сейчас, это не имеет никакого отношения к этому.
Это имело значение и мы оба знали это, но не было никакой причины развивать эту тему. Может мои восемьдесят акров и не идут ни в какое сравнение с четырьмя сотнями Харлана Коттери, но я все еще был землевладельцем и налогоплательщиком, и я не собирался терпеть запугивание. Это была моя четкая позиция, и шериф Джонс понял это.
— Мой сын не грабитель, и он не угрожает женщинам. Он так не поступает и не был так воспитан.
По крайней мере, до недавнего времени, прошептал внутренний голос.
— Вероятно, просто бродяга, в поисках легких денег, — сказал Джонс. — Но я чувствовал, что должен был поднять эту тему, и так и сделал. И мы не знаем, что люди могут сказать, так ведь? Слухи распространяются. Болтают ведь все? Слово не воробей. Тема закрыта, насколько я могу судить, пусть окружной шериф Лайм беспокойство о том, что происходит в Лайм Биске, это мой девиз, но учтите, что полиция Омахи следит за местом, где находится Шеннон Коттери. На случай если ваш сын выйдет на связь, понимаете.
Он зачесал назад волосы, затем в последний раз поправил шляпу.
— Может он самостоятельно вернется, никто не пострадает, и мы сможем списать все это как, не знаю, безнадежный долг.
— Прекрасно. Только не называйте его плохим сыном, если не готовы назвать Шеннон Коттери плохой дочерью.
По тому, как раздувались его ноздри, я предположил, что ему это сильно не понравилось, но он не ответил на это. Вот, что он сказал:
— Если он вернется и скажет, что видел свою мать, дадите мне знать, хорошо? У нас она числится без вести пропавшей. Глупо, я знаю, но закон есть закон.
— Конечно, я сделаю это.
Он кивнул и пошел к своей машине. Ларе сел за руль. Джонс прогнал его — шериф был тем человеком, который сам водил. Я думал о молодом парне, который ограбил магазин, и попытался убедить себя, что мой Генри никогда не сделал бы подобного, и даже будь он вынужден сделать это, он был не достаточно хитрым, чтобы надеть одежду, которую украл из чьего-то сарая или ночлежки. Но Генри был теперь другим, а убийцы учатся хитрости, не так ли? Это умение выживания. Я думал это возможно…
Но нет. Я не буду так это рассказывать. Это слишком слабо. Это мое признание, мое последнее слово обо всем, и если я не могу рассказать правду, всю правду, и ничего кроме правды, то к чему это? Что хорошего в этом?
Это был он. Это был Генри. Я видел по глазам шерифа Джонса, что он поднял тему этого дорожного ограбления, только потому, что я не стал пресмыкаться перед ним, как он ожидал, но я поверил этому. Поскольку я знал больше чем шериф Джонс. После помощи своему отцу в убийстве своей матери, что стоит своровать какую-нибудь новую одежду и помахать ломом перед лицом старой бабули? Нет так уж много. И если он попробовал это раз, то попробует это вновь, как только те двадцать три доллара закончатся. Вероятно, в Омахе. Где они схватят его. И затем все это может всплыть. Почти наверняка всплывет.
Я поднялся на веранду, сел, и опустил лицо на руки.
Шли дни. Я не знаю сколько, только то, что они были дождливые. Когда начинается осенний дождь, работа вне дома должна ждать, и у меня не было достаточного количества домашнего скота или хозяйственных построек, чтобы заполнить часы внутренней работой по дому. Я попытался читать, но слова, казалось, не складывались вместе, хотя время от времени некоторые из них, казалось, выпрыгивали со страниц и кричали. Убийство. Вина. Предательство. Подобные этим слова.
