Урза изучал женщину-воина.
– Ты лжешь.
– Их имена – Джойра и Тефери, – произнесла военачальница.
Урза хотел было ответить, но слова застряли в горле. Он задышал. Возможно, впервые с тех пор, как вошел в кузницу.
– Отведи меня к ним. Я должен видеть, что они живы.
– Нет, – ответила предводительница. Хищная зубастая улыбка озарила ее лицо. Соотношение сил изменилось, и она смаковала ситуацию. – Но вы можете поговорить с ними. – Вождь Дестроу кивнула оракулу, который нарисовал обугленным ногтем в воздухе черный круг. Из круга послышались болтовня гоблинов, треск огня, завывания полуночного ветра.
– Тефери, Джойра, – позвал Урза. – Вы меня слышите?
Раздались шуршание и лязг металла.
– Кто это? – прозвучал вдруг удивленный голос женщины.
– Я, Урза. Где вы?
– Мы не знаем. Темная пещера. Они держат нас в странной клетке.
– Тефери с тобой?
– Да, – раздался голос молодого человека. Лицо Урзы потемнело.
– Что тут мне наплели про осквернение их священного кладбища?
Тефери вздохнул.
Взяв себя в руки, Урза обратился к оракулу Тристоу:
– Ваше священное кладбище находится внутри этой установки?
– Это священное место наших предков. Они жили там задолго до людей-ящериц, – отвечал тот, дергая носом. – Они проживали там со старыми хозяевами.
Прежде чем Урза смог задать следующий вопрос, заговорил Тефери:
– Очень похоже, что все предназначено специально для них. Мы видели, что все сделано с учетом размеров гоблинов: коридоры, лестницы, пульты. Виашино не могли использовать или обслуживать любой из этих механизмов.
Тристоу спокойно моргал, глядя на Урзу.
– Вы говорите, что ваши предки служили Трану? – спросил Мироходец.
– Еще кое-что. Самое главное, – прервала Джойра. – Тот сектор установки, самый большой, используется для создания силовых камней.
Урза, вопреки обыкновению, побелел.
В наступившей тишине оракул Тристоу спросил:
– Теперь мы сдаемся вам или вы сдаетесь нам?
Монолог Урза прибыл сегодня со странными и изумительными новостями. Он только что заключил мирное соглашение с пятью расами.
Да, Урза Мироходец, разрушитель Аргота, опустошитель Терисиара, отрава Царства Серры, разрушитель Толарии, тот, чье имя стало синонимом безумной и дикой войны, заключил мир. Виашино, Тристоу, Дестроу, Граббиты и люди теперь работают совместно внутри мана-установки.
Он поведал мне совершенно невероятную историю о том, как два человека, осквернившие священное кладбище гоблинов и взятые ими в плен, теперь несут ответственность за возвращение этих тварей на их древнюю родину в установку и за обучение их (в который раз?) управлению находящимися там механизмами. А самым неправдоподобным из всего этого было то, что Джойра, Тефери и орды гоблинов будут производить силовые камни, большие, совершенной формы, для новых проектов Урзы.
Он снова показался мне безумным. Вдохновенно и с жаром рассказывая все эти невероятные вещи, он был почти в экстазе, восхищенный и такой гордый, как будто только что закончил разрабатывать некий глобальный и мощный проект. Хотя в некотором смысле, наверно, именно это и произошло.
Мне было даже как-то неловко сообщать о скромных результатах моих собственных усилий. Все слишком банально. Фирексийские твари становятся все сильнее день ото дня. Наши лаборатории едва справляются со старыми проектами. Новые версии наших бегунов смогут пройти все испытания только через несколько месяцев. Заклинания, которые мы синтезировали, преуспели в блокировке всех существ и механических созданий, наколдованных фирексийскими магами.
Очень плохо, что мы не можем не отставать от их исследований. Я чувствую, что грядет последняя битва. Даже если монстры К'ррика и не заполонят остров в скором времени, мы исчерпаем ресурсы и рабочую силу. Не сегодня, так завтра они победят.
Именно поэтому я и умолял Урзу возвратиться и привести с собой Джойру и Тефери. Он отклонил мою просьбу, сославшись на то, что полностью мне доверяет. Напомнил мне о маяке. Сказал, что я смогу обратиться к нему в любой тяжелый момент.
Вот так. И на том разговор был окончен. Все его существо горело одним желанием: вернуться к своей мана-установке. Он грезил механизмами, которые вскоре произведет на свет.
Я не могу не чувствовать себя покинутым. Урза действительно многое понял. Он больше не
