Время скорпионов

Восточной Азии».

На полях текста Амель сделала для себя пометку упомянуть сходство с переводными векселями, созданными орденом тамплиеров. Она вновь на мгновение погрузилась в разложенные перед ней на столе ксерокопии и принялась писать.

«Основной принцип прост. Некое лицо желает быстро переправить деньги из одного места в другое. Оно обращается к посреднику — хаваладару, или, как говорят в Индии, хундивалару, — тот за разумные комиссионные вступает в контакт с одним из своих собратьев по месту назначения. Тогда этот последний берется выплатить требуемую сумму получателю трансферта. Все транзакции закодированы, и финальный расчет может быть произведен лишь по получении соответствующего пароля, согласованного с первым посредником.

В основе этой практики лежат свойственные хаваладарам мощные родственные и этнические связи, гарантирующие доверие и на языке урду называемые хунди. Главными козырями хаваладаров являются быстрота, низкие расценки и исключительная гибкость, поскольку они не страдают от административных проволочек, тормозящих деятельность классических банков. Кроме того, хавала обладает дополнительными преимуществами для тех, кто желает скрыть размер своих сбережений: ведь все или почти все делается устно, и единственные письменные следы касаются совокупных кредитов/дебитов между хаваладарами, в которых тонут индивидуальные транзакции.

Эти зачеты между хундиваларами происходят постепенно, другими перечислениями в обратном направлении, а также переводом имущества, товаров или долгов, удержанных от третьих посредников. Однако раз в год в Объединенных Арабских Эмиратах, в Дубае, в штаб-квартире финансовой системы, проводятся отчеты поверенных о расходах средств доверителя.

Похоже, национальные и транснациональные экономические и судебные власти, такие как Интерпол или Группа финансового реагирования — межправительственная организация, созданная для противоборства отмыванию денег, — давно интересуются этим. Некоторое время назад, следуя рекомендациям своего правительства, вопросом занялись также ЦРУ и ФБР. Джордж Буш достаточно ясно заявил о своем желании выследить и заморозить все финансовые активы лиц, близко или отдаленно связанных с терроризмом».

Амель снова сделала паузу и пометила внизу страницы, что необходимо развернуть тему отношений между ЦРУ и афганскими моджахедами во время войны с СССР. В одном документе она читала, что американские секретные службы будто бы использовали хавалу для финансирования вооруженного сопротивления. Возможно, в ее будущей статье возникнет интересная перспектива сравнения с нынешней ситуацией.

Она потянулась и взглянула на часы. Почти половина первого. Она взяла мобильный телефон и включила его. Аппарат завибрировал — до нее пытались дозвониться. Амель вышла из зала рукописей и направилась в длинный застекленный коридор, идущий вдоль центрального сада Библиотеки Франсуа Миттерана. Она прослушала сообщение Сильвена, полученное полчаса назад. Муж просил ее перезвонить. Шел дождь. Амель несколько секунд неподвижно смотрела, как звонкие капли дождя падают и стекают по стеклу.

— Это я. Ты звонил?

— Да. Почему ты шепчешь? Где ты?

— В библиотеке, я не могу говорить громко. Ты чего-то хотел?

— Пригласить тебя пообедать.

— У меня еще полно работы.

— Ты что, не можешь ненадолго прерваться?

— Работа в самом разгаре.

— А если я подъеду?

— Понимаешь, это… Статья, которую я пишу вместе с… — Амель запнулась, прежде чем произнести имя Ружара.

— Но мы с тобой, это тоже важно. — Пауза. — Ты часто упрекала меня в том, что я никогда не могу освободиться ради тебя.

Молчание. Порывы ветра сотрясали кроны высоких деревьев в саду. Их опутанные канатами стволы стояли неподвижно.

— Хорошо. Только быстро. Я в Библиотеке Франсуа Миттерана.

— Буду через полчаса. На лестнице со стороны набережной?

— Хорошо.

— До скорого.

Амель разъединилась.

Ролан Мажур вошел в кафе, демонстративно глядя на часы. Очень красивые часы, ему нравилось, когда их было видно, не только потому, что они вызывали восхищение знатоков. Таким образом Мажур показывал, как он, значительный и влиятельный чиновник, ценит свое время. Ходили слухи, будто в период жизни, предшествовавший его назначению в отдел Центра координации борьбы с терроризмом, он вытащил одного богатого и великодушного друга из тяжелого положения и с тех пор носил на запястье знак его признательности.

— Привет, Бастьен. Ты хотел повидаться?

— Мне тебя не хватало. — Ружар наградил его широкой улыбкой. — Как там жизнь в Бово?

— Не спрашивай.

— Напряженная атмосфера?

— Ты газеты читаешь? — Глупо ухмыльнувшись, Мажур бросил сахар в принесенный барменом кофе и пригубил коньяк. — Все бегают, точно безголовые курицы. — Новый смешок, еще одно упоминание «безголовых куриц». Второй глоток коньяку. — А потом собираются и часами обсуждают. Поверь, нас всех погубит не сибирская язва, а бредовая тяга к собраниям!

— Кстати, что ты думаешь об этой истории с сибирской язвой?

— Ничего, паранойя американцев не мой вопрос.

Ружар покачал головой:

— Ладно, не ври мне. Разве нас это совсем не касается?

— Уверяю тебя, сейчас есть дела поважнее. — Мажур с заговорщицким видом наклонился к нему. — Берегись, наши бико[136] активизировались, я ничего не хочу сказать, но мы обязаны повсюду следить за ними, даже за старыми историями, вроде той, в Страсбурге. Хотя пока ничто не указывает на то, что они предполагают швырнуть нам в морду вирус. И что они знают, как это сделать.

— И все же тот ролик по телевидению смотрели все. Ты понимаешь, о чем я говорю? О том, что привезли из Афганистана со щенком.

Чиновник рукой отмахнулся от комментариев:

— Трюк? — Мажур пожал плечами и проглотил кофе.

— Ты упомянул Страсбург. Я думал, с этим покончено?

— Нет, не покончено, но то, что я говорю, не для протокола. Дай пару дней, и я подкину тебе кое- какие сведения.

Ружар согласился:

— Все это как-то не слишком весело. А тебе самому нравится, что ракетные батареи развернуты на твоей родной земле?

— Знаешь, по-настоящему меня беспокоит скорее то, что это способствует общему росту чувства неуверенности. Это стало особенно заметно после совершенного два дня назад в пригороде убийства двух стражей порядка. Наше хулиганье дует на угли. Думаю, ты заметил, что твоих собратьев тоже начинает лихорадить. Как ты думаешь, где в таком контексте они обретут свой…