быстро успокоила мыслью, что наутро – особенно если Эверард убедится в том, что прежде ошибался в своих чувствах, – она с радостью признается в своем преступлении и охотно понесет любое наказание, которое лорд Кингзбридж решит обрушить на ее голову.
Но под сводами огромного здания Оперы смелость быстро покинула ее. Она чувствовала себя карликом, стоя посреди огромной залы, стены которой, украшенные четырьмя рядами лож, высоко поднимались к лепному потолку.
На сцене в дальнем конце зала участники маскарада танцевали французскую кадриль, тогда как те, кто занимал несколько лож вблизи сцены, громко выкрикивали различные просьбы, приветствия и грубые эпитеты в адрес танцующих.
В глазах благоразумной Дианы все это действо выглядело настоящим безумием, особенно когда она заметила, что большинство его участников сильно навеселе.
Но самым странным было то, что вместо чувства отвращения, которое она должна была бы испытывать при виде происходящего, вместо неодобрения вульгарного поведения ряженых, она вдруг почувствовала, как дикое безудержное веселье захлестнуло ее сердце, и оно забилось легко и быстро. Ей захотелось, забыв обо всем, ринуться в эту пляшущую и ликующую толпу, танцевать и наслаждаться этой вольностью, как молодая лань резвится и прыгает на поляне, забыв об опасности.
Ее чувства были обострены, как никогда. Цвета вокруг казались особенно яркими и насыщенными, и чувство, похожее на эйфорию, охватило ее. Если бы только она могла передать Эверарду все те мысли и ощущения, которые бурлили в ней, переполняя ее.
«Но где же он?» – подумала вдруг Диана.
– Милая моя!
Эти слова, прозвучавшие у нее над ухом, произнесенные знакомым голосом, таили в себе райское блаженство. Она почувствовала, как руки Эверарда обнимают ее за плечи, а он продолжал шептать ей на ухо, стоя позади нее:
– Простите мне мою смелость, любовь моя, но я знаю, что вы испытываете то же волнение, что и я. Только скажите, что вы любите меня, что согласны стать моей женой, и я отброшу все свои сомнения и буду знать, что не напрасно решился на это скандальное приключение!
Его слова сладко отдавались в ее сердце. Она совсем забыла, что они обращены к ее сестре. Ей передался пыл Эверарда, и, охваченная страстью, она повернулась к нему в кольце его объятий и прошептала свой собственный ответ на его слова:
– О, да, я люблю вас, Эв! И ничего не желаю так сильно, как стать вашей женой!
Он крепче прижал ее к себе, они стояли обнявшись, их окружала толпа снующих во всех направлениях людей, но Диана не видела ничего вокруг, кроме скрытого полумаской лица мужчины, которого она любила. Хотя театр был освещен несколькими люстрами, она не видела его глаза в прорезях маски. Он стоял перед ней, глядя ей в лицо, слова переполняли его, но он не знал, какие из них сказать первыми, чтобы выразить все то, что он чувствует.
– Никогда раньше вы не называли меня Эвом, – произнес он наконец. – О дорогая, вы уверены, действительно уверены, что любите меня, что хотите стать моей навсегда? Джулия, это самое главное, чтобы вы были уверены в своих чувствах! Я хочу, чтобы наш брак был долгим и счастливым. Как бы я ни был предан вам, наш совместный путь будет усеян многими трудностями. Таков закон жизни. Готовы ли вы, смело глядя в лицо судьбе, принять мою руку и назвать меня своим мужем?
Диана, по-прежнему не отдавая себе отчета в том, что он видит в ней Джулию, взволнованно прошептала:
– О, да, да! Вы даже представить себе не можете, как давно я люблю вас! И я готова на все вместе с вами!
Он выпустил ее из объятий только для того, чтобы схватить ее руки в перчатках, поднести их к своим губам и начать исступленно целовать их. Он был, казалось, потрясен.
– Моя дорогая, моя любимая! Если бы я знал о ваших чувствах, я бы открыл вам свое сердце много месяцев назад. Я сомневался… О, но теперь это не имеет значения. Теперь я убедился, что за вашим легкомысленным флиртом стояло глубокое искреннее чувство, столь необходимое для счастливого брака!
– Так вы сомневались в том, что я люблю вас? – медленно спросила Диана пересохшими губами.
Слова Эверарда лишь подтвердили ее уверенность, что Джулия не любит капитана. И раз он признался в своих сомнениях в такой момент…
– Я ведь даже разрешила вам поцеловать меня однажды.
Когда эти слова сорвались с ее губ, она почувствовала, как замерло ее сердце. На самом деле она не знала, целовал ли он прежде Джулию, и если нет, то теперь все потеряно.
«Что он скажет? Что он ответит?»
– О, простите меня за эти слова, дорогая, я просто не был уверен, что это нечто большее, чем беззаботный флирт!
Голова у Дианы закружилась. Она уже сама не понимала, от чьего имени отвечает Эверарду, поэтому в следующих ее словах странным образом смешались ее чувства и то, что должна была бы сказать ему ее сестра.
– Это никогда не было простым кокетством, и если я молчала о своих чувствах, то лишь потому, что боялась быть отвергнутой, потому, что я недостаточно красива для вас!
«О Господи, какая глупость! Теперь он точно начнет подозревать, что перед ним не Джулия!»
Услышав это, капитан чуть не задохнулся от возмущения.
– Джулия! – воскликнул он. – Что вы такое говорите! Недостаточно красивы! Да вы с ума сошли! Даже самые злые завистницы признают вас красавицей. Ну надо же, недостаточно красивы! Какая же вы дурочка!
