— Он уже… — начинаю я.
— «Фрут лупе»! Я просил, но Нэнни не дала!
— Нэнни, почему вы не покормили Грейера? — спрашивает она, выключая телевизор.
— ХОЧУ! МНЕ НУЖНЫ «ФРУТ ЛУПС»!!! — вопит он прямо в темный экран, чем повергает собаку в состояние лихорадочного возбуждения.
— Прекрати, — спокойно говорю я, и он на секунду затыкается, пока не вспоминает, что это не мое шоу. Пронзительный ор возобновляется и не смолкает, пока не съеден второй шоколадный пончик и не включен телевизор. Я зеваю. Интересно, приведут ли ему шлюху, если будет выть по этому поводу достаточно долго и громко?
— По-моему, я достаточно ясно дала понять, — объявляет она, глядя на ретривера так, словно обнаружила в доме змею, — что терпеть не могу собак в гостиной. Пожалуйста, отнесите ее обратно в гараж.
Я поднимаю щенка.
— Вы собрали Грейеру сумку для занятий в клубе?
— Нет, я составляла ему компанию.
— По-моему, в данный момент он достаточно занят.
Я киваю и свободной рукой беру сумку.
— Кстати, вы купили носовые платки?
«Интересно, каким образом? Или меня снабдили личным водителем? Да я не могу до аптеки добраться, гребаная ты уродка!»
— Э… разве мистер N. не вспомнил о них, когда был в магазине? — спрашиваю я, но тут звонит телефон.
Миссис N. поднимает трубку.
— Алло?
Она пристально смотрит на меня.
— Алло!
Она с такой силой бросает трубку, что бамбуковый столик сотрясается.
— Не знаю. Вы вписали платки в список покупок?
— Я вообще не видела никакого списка. Миссис N. тяжело вздыхает и спрашивает у мужа:
— Милый! Ты не купил платки?
Молчание. Мы все выжидающе смотрим на потолок. Наконец на лестнице раздаются медленные шаги. Возникает мистер N. в белых теннисных шортах и немедленно направляется на кухню.
— Ты купил платки? — спрашивает вновь она у его спины. — Милый! Ты знаешь… те маленькие салфеточки, которые я кладу в карманы Грейеру?
Он продолжает идти, но у самой двери поворачивается ко мне и объявляет:
— Передайте моей жене, я купил все, что было в списке. Едва он исчезает на кухне, миссис N. медленно выдыхает:
— Пре-вос-ход-но.
Леди и джентльмены, до конца спектакля роль мальчика для битья будет играть Нэнни!
— Во имя Господа Бога, что за гам? — В дверях стоит старшая миссис N. в халате от Гуччи с застежкой «молния» и небрежно машет унизанной кольцами рукой в сторону телевизора: — Неужели нельзя заткнуть этого омерзительного фиолетового динозавра?
— Нет, — заявляет Грейер, плюясь на диван шоколадными крошками.
— Простите, Элизабет, — стонет миссис N., растирая виски. — Хотите кофе?
— Черный. Как чернила.
Ни одна не двигается с места, очевидно, подразумевая, что именно я должна подать им этот самый чернильный кофе.
— Элизабет, присядьте пока на диван, а Нэнни принесет нам кофе сюда.
— Хотите, чтобы я схватила воспаление легких?
— В таком случае как насчет кухни? — осведомляется миссис N., застегивая кардиган.
— Насколько я понимаю, мой лентяй сын еще не привез газет?
— Нет, но вчерашняя все еще на столе.
— Вчерашняя газета годилась вчера. Откровенно говоря, не знаю, почему вы так рвались провести отпуск здесь, в этой… хижине, вместо того чтобы пожить у меня на Кейп. Сейчас Сильвия подавала бы нам яйца, и…
— На будущий год, Элизабет. Обещаю.
Вернув собаку в клетку на кухонном полу, я сыплю кофе в кофеварку. Стоило миссис N. появиться на кухне, как мистер N.. все это время изучавший «Экономист» за столом, вскакивает и выходит через черный ход. Она снова резко выдыхает, кусая губы. Открывает холодильник, берет йогурт, держит несколько минут и ставит обратно. Хватает буханку хлеба, читает этикетку и кладет ее обратно на полку. Закрывает холодильник и берет пачку «Сой флейкс».
— У нас нет грейпфрута?
— Вряд ли мистер N. его купил.
— Не важно. Поем в клубе, — решает она, возвращая на место пачку. Направляется ко мне, медленно ведя пальцем по разделочному столу. — Кстати, несколько дней назад вам звонил какой-то парень. Правда, связь была ужасная…
— В самом деле? Извините…
— Это не тот мальчик, что живет на одиннадцатом?
— В обшем… да.
Я достаю из буфета кофейную чашку, молча умоляя ее замолчать.
— Я узнала имя, но очень долго соображала, где его слышала. Интересно, как вы познакомились? Встретились в доме? И Грейер был с вами?
Она недоговаривает, позволяя многозначительному молчанию повиснуть между нами. По всей видимости, она уверена, что мы не только занимались сексом на ее постели, но и облегчали себе вышеуказанную задачу, позволяя Грейеру спать днем. Трудно сказать, что ее тревожит больше.
— Да… забавно… Как это вам удалось его подцепить?
Она подходит к окну и смотрит на мистера N., стоящего спиной к дому.
— Его последняя девушка была просто красавицей. Каждый раз, встречаясь с ней в лифте, я говорила, что ей стоит пойти в модели. Всегда такая собранная, хорошо одетая.
Она поворачивается и обозревает мою пижаму.
— Так или иначе, она только что уехала в Европу по программе Фулбрайта[77]. Вы не подумывали о том, чтобы попытаться попасть в эту программу? Впрочем, студенты Нью-Йоркского университета вряд ли имеют право на получение поощрений такого достоинства.
— Видите ли… я хотела работать после окончания… то есть меня мало интересуют международные программы…
Но она уже вышла. Я, тяжело дыша, опираюсь на тумбу, покрытую зеленым линолеумом. Щелкает кофеварка.
— Дорогая миссис N., вы вонючка, — бормочу я, наливая кофе.
— Простите?
Я оборачиваюсь.
Позади, запихивая в рот пончик, стоит мистер N.
— Ничего. Э… чем могу помочь?
— Моя мать сказала, что вы варите кофе.
Я, продолжая страдать от небольшого приступа Фулбрайта, вытаскиваю еще одну выщербленную чашку.
— Вашей матери с сахаром и молоком?
— Нет, черный, черный, черный.
— Может, не следовало вставлять фильтр?
