— Я расскажу вам давнюю легенду о Пламенеющих Горах. Давным-давно на снежном холме стоял город, и повадилось в тот город наведываться страшное чудовище. Дышало оно огнём и всё сжигало на своём пути. — Легенда сомнительная. Так её определили в Обители. В легенде огонь выступает не положительным символом, а орудием хаоса. Ученицы обычно не знакомились с ней до тринадцатого года. Но сама Мияй в легенде ничего худого не видела. Нет, он не порождение хаоса, а просто несчастное существо. — И вот вызвался один великий страж сразиться с чудовищем. И сказал Императору: «Я смогу победить драгора. Сойдусь с ним в схватке на сон». Император дал стражу своё благословение и тот отправился в путь в края ещё более холодные и замёрзшие. Шёл он тридцать дней и три ночи. Переходил границы и в каждой говорил стражу перехода: «Я иду усыпить ужасное чудовище. Пропусти меня во имя Императора!». И его везде пропускали.
И вот дошёл он до земли одних льдин, где и звёзд то никогда не было. Из трещин во льду и скал вырывались столбы пламени. И посреди земли сна увидел страж драгора — громадного и ужасного. Тот больше был любой горы. Глаза больше озёр. Зубы как скалы. «Я пришёл предать тебя сну!»- крикнул страж ударяя мечом по броне. «Что ж, — отвечал драгор, — я есть воплощение множества в единстве. Усыпляй, коли пришёл». «Еретик! — вскричал в праведном гневе страж. — Сейчас ты замолкнешь навсегда». Драгор на это ничего не сказал. И тогда началась битва. Ревело пламя и подымались снежные бури. Лёд осколками взлетал до небес.
А ждала его в том же городе его невеста. Прекрасная как звезда. С глазами синее моря в полдень. Год минул после ухода любимого, два. Вот и пять лет прошло, а он не возвращается. Тогда она собрала вещи в рюкзак и пошла по миру. Многие её отговаривали, причитали, а она всё шла. «Я клялась любить его всегда». Отвечала дева и её всюду пропускали.
Год минул. Добралась она до двух высоких гор, словно проход указывающих в землю сна. Там возлежал ужасный драгор.
Завидев деву, он поднял голову и открыл большие глаза. В них отражалось вырывающееся из земли пламя.
— Ты пришла, — сказал он.
— Где мой любимый? — спросила дева.
— Твой любимый теперь во мне, — отвечал драгор ходя кругами от неё и не сводя с неё глаз. Тяжёлые лапы оставляли следы в снегу, когти бороздили лёд. — Я его поглотил и его агора присоединилась к моим. Не пускает меня он жечь и палить. Теперь он во мне, и я навсегда он. А он — я. Ели клялась любить всегда — так люби.
Драгор заглянул в глаза синее моря в полдень. Дева подошла к нему и коснулась. Увидала она во взгляде чудовища своего любимого, среди прочих агор.
— А ты знаешь, почему я к ним летал, — говорил драгор пока дева вела его к горам. — Меня к ним тянет. К их агорам. Но я умею только жечь…
Говорил драгор совсем как её возлюбленный и говорил, и говорил. А дева вела его к горам. Сама вошла на вершину одной. Драгору велела залезать на другую. «Сожги их, — приказала дева. — Я буду любить тебя вечно».
В последний раз посмотрев на неё, драгор открыл пасть и всё кругом поглотил огонь. В расплавленное пламя превратились две горы и почернели. Их и до сих пор можно увидеть далеко-далеко на юге, за морем и великим океаном. Так и стоят две одинокие Пламенеющие Горы посреди льда и снега. И нет там ни одной непокрытой снегом пустоши.
По стенам плясали, отбрасываемые от собравшихся в круг учениц, тени. Очарование легенды было ещё и в том, что в ней говорилось о запретной любви. Стражам воспрещалось обременять себя личностными привязанностями. Хотя до Обители доходили некоторые сведения о некоторых уступках в отдалённых уголках империи. Целью эксперимента было проверить, будет ли потомство от стражей столь же эффективным при обучении в храме.
— Как красиво, — мечтательная Лив подпёрла руками голову.
— Страшно, — возразила легко пугающаяся Мэйв.
Босса заметила:
— Они отвратительные и мерзкие. Драгоры эти.
— Ужасные чудовища, — поддакнула Анка.
— Мерзкие, — Лив повернулась к одной ученице, к другой. — Ну и что, зато история такая красивая.
— И ничего вы в ней не поняли, это о храбрости.
— О любви, — запротестовала Лив.
— Да какая разница! — вспыхнула Анка. — А драгоры всё равно самые ужасные создания во всём мире. Самые злые и кровожадные.
Самая маленькая из них молча поддакнула головой.
— Страх и ужас.
— Кошмар и трепет.
— Жуть.
Принялись наперебой подыскивать слова ученицы.
— Не злые они и не кровожадные, — ласково произнесла Мийя-Мэй. Девочки как одна смотрели на неё. — Просто это несчастные, не предусмотренные миром создания, которые возникают от торжества хаоса и непорядка. Драгоры нигде себе не могут найти места. Не могут быть ни с кем.
— И любить, — прошептала завороженная Лив.
— Мне кажется, — говорила Мийя. — Могут. — Девочки слушали внимательно. — Каждое существо может любить. Но драгоры как воплощение нарушения мирового порядка, не в состоянии с этим порядком сойтись.
— Они могут только жечь.
— Да.
— Всё равно это всего-то сказка, — фыркнула Анка.
— Легенда, — с умным видом поправила Босса и поворотила острый носик к огню. Анка скорчила ей рожицу попутно смотря, но отругает ли жрица. Жрица не отругала.
— Они несчастные и одинокие. А потому не стоит называть их ужасными или жуткими, даже если это всего-то сказка. — Мийя-Мэй улыбнулась. — Помните, что говорит Обитель о сострадании?
— Да, — хором отозвались ученицы.
Даже самая маленькая и молчаливая что-то пролепетала. Подтащила грубую по краям подушку и мягкую-мягкую в центре, и обняла. Пальцы прощупывали выемки между толстыми нитями.
— Но это всего только выдумки, — уже чуть неувереннее протянула Анка, ища ответа в выражении лица жрицы. Та смотрела мягко, Анка мигом успокоилась.
— Это правда, драгоры живут только в легендах. И самый старший житель мира не вспомнит, чтобы хоть раз видел одного.
— А я знаю из чего они происходят, — похвасталась от того края Фрайя. — Из агор, те когда в кучу собираются. Соединяются… каким-то образом и из них выходит драгор.
Райя скривила губы, она это и так знала. А вот Лив захлопала ресницами.
— Даже Император?
— Если драгоры и впрямь когда-либо существовали, он, конечно, их помнит. А теперь пора отдыхать. Нет-нет, подымайтесь и возвращайтесь на койки. Скоро за вами придут и всё должно быть в порядке. Вы же такие хорошие аккуратные девочки.
Райя опять скривила губы. Анку она аккуратной не считала. Да и хорошей, если уж на то пошло.
— А если к нам когда-нибудь прилетит драгор? — не удержалась Лив, подтягивая одеяло повыше.
— Всё хорошо, милая, — Мийя-Мэй помогла ей с одеялом. — Помните. — Выпрямилась она. — Император всемилостив и милосерден. Он не даст, чтобы с нами случилось что-нибудь плохое. А теперь отдыхайте. Осталось двадцать минут, набирайтесь сил.
Когда жрица вышла, одна из девочек заметила, да так громко, что сама от неожиданности смутилась.
