– Позволь мне сначала полюбоваться на твой кошелек, а уж потом я впущу тебя в свою повозку.
Торис достал из-под полы своего жреческого одеяния позвякивающий мешочек с монетами.
– Здесь только золото и серебро, – объяснил он кратко. – Ни одного медяка.
Щелкнула вторая задвижка на нижней половине двери, и дверь распахнулась целиком.
– Ну что ж, входи, добрый жрец.
Слегка пригнув голову, Торис проник в фургон. Внутри он казался гораздо больше, чем снаружи. Четыре окна давали достаточно света, даже несмотря на то, что все они были занавешены кружевными шторками, однако с потолка свешивалась и зажженная масляная лампа. Обстановка была более чем скромной: узкая кровать, легкий складной стул, маленький стол и несколько подвесных полок с глухими, непрозрачными дверцами. В каждом углу висели меха, связки перьев, одеяла и попоны.
Оглядевшись по сторонам, Торис уселся на хлипкий стульчик, а мадам Дачия устроилась на кровати, не забыв запереть дверь.
– Куда ты хочешь попасть, красавчик? – спросила мадам, и ее мягкий голос прозвучал вполне по- деловому.
Торис нервно теребил висевший у него на шее амулет Милила.
– В Гундарак, – ответил он. Мадам Дачия пристально смотрела в огонь фонаря.
– Мне кажется, ты не очень туда стремишься, – заметила она спокойно.
– Я бегу не столько в Гундарак, сколько из Картакана, – объяснил Торис и помрачнел. – Или ты можешь предложить мне что-нибудь получше?
Цыганка задумчиво нахмурила лоб и молчала. Наконец она сказала нерешительно:
– Нет. Это довольно странный край, мой юный жрец, но я, хотя и слышала о лучших землях, никогда их не видела.
– Значит, Гундарак, – подвел итог Торис. – Поедут два человека: я и мой друг.
Зеленые глаза мадам Дачии, казалось, пронзили его насквозь.
– Любовница или сестра? – спросила она сурово.
– Ни то ни другое, – раздраженно отозвался Торис. – Впрочем, ты права – это женщина. Любовница того, от кого мы вынуждены спасаться бегством.
– Гм-м… – с сомнением хмыкнула Дания. – Это будет стоить дороже. Повышенный риск, знаешь ли.
– По десяти золотых с каждого, – твердо сказал Торис. – Этого будет достаточно.
– По двадцати, и по рукам! – предложила цыганка.
– Я мог бы взять те же сорок золотых и купить лошадь, – вздохнул Торис вставая.
– Сядь! – приказала цыганка столь резким голосом, что юноша против своей воли опустился на стул. – Если бы ты мог уехать на лошади, ты так и поступил бы давным-давно, – объяснила цыганка. – Может быть, ты даже пытался, но заснул на границе. Так что не надо угрожать тем, чего ты не в силах исполнить.
– Десять за меня и двенадцать за женщину.
– Я должна рисковать всем своим кланом за двадцать два золотых? Хорошо, пусть будет тридцать восемь с обоих.
– Каждый из нас заплатит по четырнадцати, – предложил Торис. – Всего будет двадцать восемь – это как раз посередине между нашими начальными ставками…
– Ничего подобного. Половина – это тридцатка, а за то, что ты жульничал, я прибавлю еще пять. Итого – тридцать пять с вас двоих!
– Тридцать два!
– Тридцать пять!
– Тридцать три?
– Тридцать пять!!!
– Какая дорогая это штука – свобода! – проворчал себе под нос Торис. – Тридцать четыре.
– По рукам.
– Я хотел бы выехать сегодня вечером. – Заметил Торис.
– Сегодня вечером?! – с негодованием воскликнула мадам Дачия. – Сегодня мы не выступим, если ты только не удвоишь цену. Мы отправляемся завтра.
– Завтра? – растерянно проговорил Торис, не в силах скрыть своего разочарования. «Если ночью мне будет сопутствовать удача, – размышлял он, – то завтра мне вовсе не потребуется никуда бежать. Лучше, пожалуй, оставить себе некоторую свободу выбора».
– Если едем завтра, то и оплата – завтра, – сказал он. – В полдень я буду у вас.
– В сумерках, – поправила его мадам Дания. – Или ты хочешь лишить нас половины выручки от торговли? Мы будем торговать до тех пор, пока люди будут покупать, и отправимся в путь, когда торговля прекратится.
– Значит завтра, в сумерки, на этом самом месте, – с сердитым вздохом подвел черту Торис.
Поднявшись с шаткого стульчика, он шагнул к двери и даже взялся за ручку защелки, но не нажал ее.
