– Ржавчина? – наугад предположил стражник, заглядывая в воду.
– Это не ржавчина.
Торис перегнулся через изгородь и заглянул в воду. Совсем близко под ее поверхностью белели тела. Широкий и глубокий пруд был полон ими. Это были тела женщин и мужчин.
Торис сидел в библиотеке усадьбы Мейстерзингера и нервничал. Ему было холодно и знобко, несмотря на то что он установил свое кресло в самой середине пятна солнечною света, который проникал в комнату сквозь витражные стекла широких окон. Взгляд жреца безостановочно блуждал по рядам темных книг на полках, по толстым гобеленам, украшавшим собой стены и свисавшим с бревенчатого потолка.
«Что заставляет ее задерживаться?» – с беспокойством подумал Торис.
На солнце внезапно набежала туча, и оконный витраж потемнел. Только теперь, когда исчезло бьющее в окно ослепительное солнце, Торис сумел рассмотреть картину, изображенную на стекле. Это был хор ангелов Милила, парящих над вершиной холма и отбрасывающих на траву гигантские черные тени.
Разглядывая это изображение, Торис вдруг осознал, что видит еще кое-что, и эта вторая картина повергла его в настоящий глубокий ужас. Тени ангелов превратились в совершенно иной хор – хор гигантских волков, которые, рассевшись на вершине холма, выли на луну.
«Неужели это мое воображение играет со мной такие штуки или так было задумано с самого начала мастером, который сделал это оконное украшение?», – задумался Торис, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Он попытался взять себя в руки и успокоиться, но, чем больше он смотрел, тем больше ангелы Милила казались ему тенями зловещих тварей, которые поднялись на вершину холма, чтобы спеть свою жуткую песню.
– Ты хотел меня видеть? – раздался из-за его спины голос Юлианны.
Торис вздрогнул и повернулся, жестом пригласив девушку сесть на кресло перед собой.
– Да… это довольно срочный вопрос, имеющий отношение к делам храма.
Юлианна слегка помрачнела, однако опустилась в указанное кресло напротив жреца. Пальцы ее поправили угольно-черное шерстяное платье, в которое она была одета. Плечи ее были закутаны платком.
– Здесь довольно холодно, не так ли? Торис кивнул, слабо улыбаясь. Затем его лицо снова стало замкнутым.
– Я знаю, что в нормальных условиях то, о чем я намереваюсь с вами побеседовать, Юлианна, нисколько не должно меня касаться. Грубо говоря, это не мое дело, – начал он слегка дрожащим голосом. – Однако обстоятельства таковы, что я вынужден ради Казимира, Гармонии и церкви задать вам несколько вопросов…
Изумрудные глаза Юлианны остались непроницаемы.
– Продолжай.
Торис неловко заерзал на сиденье своего кресла и стиснул ладони.
– Это… это не так-то просто. Скажите, как… э-э-э… обстоят ваши с Казимиром дела?
– Дела?
– Ну да, – ответил Торис смутившись. – Он… хорошо с вами обращается?
Юлианна нахмурила лоб.
– Конечно. Он всегда отменно любезен и вежлив. Но почему ты спрашиваешь?
– Не пытался ли он… заставить вас сделать что-либо? Не пытался ли он… ударить вас?
– Конечно нет! – с негодующим видом воскликнула Юлианна.
Торис кивнул и поджал губы. Затем он потер щеку, где начали пробиваться редкие и темные бакенбарды.
– Следующий вопрос я задаю исключительно ради церкви и веры. Между вами… что-нибудь было? Вы были близки?
Юлианна резко поднялась, стиснув руки перед собой.
– Каким образом эта информация может послужить благу церкви?!
Торис, чувствуя себя особенно неловко, жестом пригласил ее сесть.
– Прошу вас… Прошу вас, Юлианна, присядьте. Я не могу сказать вам, почему именно меня это интересует. Вы должны просто довериться мне. Мне очень важно знать это.
Юлианна медленно села, и ее тонкие пальцы вцепились в подлокотники с такой силой, что тонкие вены вздулись под прозрачной кожей, а суставы побелели. Отвернувшись от Ториса, она глубоко вздохнула.
– Да, мы были близки, – сказала она негромко.
Торис побледнел. Настала его очередь отвернуться. Сквозь оконные стекла снова хлынул каскад яркого и теплого солнечного света. Несмотря на это, Торис продолжал мелко дрожать как в ознобе.
– Это не очень хорошее известие, – сказал он наконец.
Юлианна удивленно посмотрела на него и прищурилась.
– Что же в том плохого? – спросила она с вызовом. – Мы не сделали ничего такого, что противоречило бы законам Милила.
– Дело не в этом, – с трудом сглотнув, отвечал Торис. – Казимир… он нездоров.
