Женщина не ответила, и он задал еще один вопрос:
– И эта тварь выглядела совсем как я, так?
С проворством, никак не вяжущимся с ее распухшими суставами, старуха схватила со стола пригоршню костей и швырнула их в лицо Люкасу, одновременно отшатываясь назад. Сильные, как тиски, пальцы сомкнулись на ее горле, и цыганка отчаянно забилась, пытаясь освободиться.
Жирный щелчок раздался в комнате.
Цыганка обмякла и упала лицом вперед. Люкас выпустил ее шею и глубоко вздохнул. Затем он подошел к окну, волоча за собой безжизненное тело старухи. Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. Чудовищная улыбка исказила его черты.
Внизу на дороге, ведущей к резиденции Мейстерзингера, стояла одинокая женская фигура. Ломая руки, женщина то и дело смотрела вдоль улицы. Люкас наклонился ближе к стеклу. Повернув прут-задвижку, он осторожно приоткрыл окно, и душистый ветер ворвался в комнату. Люкас принюхался.
Холодный ночной бриз донес до него запах страха.
Отвернувшись от окна, бард согнулся в три погибели, и с ним начала происходить странная трансформация. Он стал меньше ростом, его черные волосы удлинились и стали доходить ему до пояса, борода и усы исчезли, морщины на лбу разгладились, монокль выпал из глаза и упал в подставленную ладонь, а острые черты лица округлились. Понемногу превращение охватывало все его тело, и вот вместо барда появилась в комнате обольстительная черноволосая женщина. Одежда Люкаса повисла на ней как на вешалке. Женщина посмотрела на мертвую цыганку.
– Ее платье будет мне как раз впору.
Юлианна рассеянно потрогала вилкой лежащую на блюде еду. Струйки ароматного пара поднимались над блюдом отборной оленины и плясали в холодном воздухе обеденной залы. Единственным звуком, нарушавшим тишину трапезной, был звон ее ножа по фарфоровой тарелке, и Юлианна неловко пошевелилась в своем кресле с высокой спинкой. Взгляд ее устремился на противоположный конец стола, за которым сидел Казимир. Он тоже ковырял в своей тарелке без особого аппетита. Со дня их помолвки выражение его лица стало еще более мрачным, кожа приобрела тускло-серый оттенок, и с каждым днем он становился все молчаливее и отстраненнее.
Юлианна неожиданно отложила нож и спросила:
– Почему бы тебе не съездить к жрецу в Гундарак? Он может вылечить тебя.
– Вылечить меня от чего? – спросил Казимир ровным голосом, поднимая на Юлианну пустой взгляд.
– Посмотри на себя! – с легким гневом воскликнула девушка. – Ты похож на труп.
– Со мной все в порядке, – все так же бесстрастно и равнодушно отозвался Казимир:
– Хорошо. В таком случае что-то не так со мной, – объявила Юлианна, вставая и швыряя на стол салфетку.
Подойдя к дверям, она отворила их.
– Год назад ты был полон жизни. Теперь в тебе только смерть. Не думай, что это не влияет и на меня…
Резко повернувшись, Юлианна вышла.
Казимир смотрел ей вслед. Затем он поддел вилкой кусок оленины и медленно перевернул мясо. Вздохнув, он отложил прибор и уставился на канделябр, воздвигнутый в центре стола. Дважды ему в голову приходила мысль о том, что нужно встать и догнать Юлианну, однако он не двинулся с места.
– Что со мной? – вслух спросил он у самого себя. – Три недели я не охотился, даже не перевоплощался, но, вместо того чтобы чувствовать себя лучше, мне становится все хуже и хуже.
Он оттолкнул тарелку и сложил руки на столе, низко опустив голову.
– Я очень, очень устал…
С этими словами он положил голову на руки и на минутку закрыл глаза…
Казимир проснулся от того, что слуга осторожно взял со стола тарелку. Потирая лоб, Мейстерзингер заморгал глазами, сонно глядя перед собой. Слуга прикусил губу:
– Вы закончили, сэр? Казимир тупо посмотрел на него:
– Да. Забирай.
Слуга кивнул в знак покорности и, взяв тарелку, с поклоном попятился к двери.
– Эй!… – окликнул его Казимир. – Пока ты не ушел, будь любезен, позови сюда леди Юлианну.
Слуга съежился, словно от страха.
– Прошу прощения, сэр, но это невозможно. Леди Юлианна уехала из крепости полчаса назад.
Казимир почувствовал, как лицо его застыло в неподвижности.
– Что? Куда?
– Она ничего не сказала, сэр, – ответил слуга. – Она была в дорожном плаще и с сумкой. Мне показалось, что за ней послал жрец Торис.
Казимир сжал руку в кулак и треснул им по столу с такой силой, что канделябр подпрыгнул вверх на добрые полфута.
– Проклятье! Я же предупреждал его – никогда больше не делать этого!
Слуга боязливо поклонился и сказал:
