— А разве это не славно — снова стать живым? — подал голос Бутс.
— Нет. Если бы тебя, краснощекий, лишили привычного существования, ты был бы рад? Найдите злодея, и мой народ будет благодарен. Спасите племя Красноугольской шахты.
— Мы приложим все силы, — Гектор старался говорить как можно дружелюбнее, но с опозданием понял, что на мертвяка его обворожительные улыбки не действуют. — Давайте сразу перейдем к делу. Нужно осмотреть место происшествия и поговорить с потерпевшими. Хотя бы с последним. Я слышал, накануне еще кто-то пострадал?
— Место посмотреть можно, но краснощекие не могут дышать в нашей шахте.
— Ах, да, из-за газа… значит, преступление случилось именно там?
— Да. Поэтому свидетелей нет. Бешеный Крыс работал один. Ну а чтобы поговорить с ним, придется навестить несчастного. Он теперь не может явиться сюда. И рассказать толком ничего не может — только вспомнит этот ужас, как начинает трястись и заикаться.
Бешеный Крыс хворал. Его одолевали многочисленные недуги, присущие племени краснощеких. Он то дрожал от холода, то обильно потел. Соплеменники — теперь уже бывшие соплеменники — старались позаботиться о нем: натащили в погреб, служивший обиталищем Крыса, всевозможного барахла, какое, по их представлениям, могло понадобиться живому. Укутали драными одеялами, снабдили грудой подгнивших диких яблок и кипятили для него воду в котелке. Но бедняга никак не мог оклематься.
Выглядел он, надо сказать, преотвратно. Еще не человек, но уже и не совсем зомби. У Бешеного Крыса отросла щетина, но она не прикрывала всех прыщей и язв, в обилии усеявших физиономию. Волосы, частью выпавшие, уже начали отрастать заново, так что убор из вороньих перьев он больше не носил. Кожа висела неопрятными складками, и все это усугублялось вонью — однако смердел Крыс не мертвечиной, как полагается честному зомби, от него несло немытым телом, потом и прелым тряпьем, в которое его укутали соплеменники.
Осмотрев недужного, Гектор сказал, что для данного больного лучший доктор — это время.
— Он сейчас беззащитен перед болезнями, потому что лишен иммунитета. Дайте срок, организм приспособится. Хотя показаться врачу все-таки не мешало бы.
Бутс ничего говорить не стал, а предложил Крысу флягу виски. Это средство оказалось действенным. Сделав большой глоток, больной перестал дрожать и заявил, что огненная вода — единственное, что хорошо в жизни краснощекого.
— Это еще что, — заверил беднягу Бутс, — вот ты попробуешь нормальной еды! Представь себе сочную вырезку филейной части крысы, да под острым соусом, да с запеченными овощами! А яблоки? Настоящие спелые садовые яблоки, не эта кислятина!
Крыс почувствовал, что его рот сам собой наполняется слюной, и встревожился — не новый ли недуг? Хламовники дружно кинулись успокаивать его и сулить дальнейшие радости жизни. Наконец жертва маньяка пришла в состояние, подходящее для серьезной беседы. Бутс заверил Крыса, что флягу тот может оставить себе и лечиться понемногу — это помогло бедняге более или менее связно пересказать свою печальную историю.
Дело было вот как — он, как обычно, прикатил вагонетку в забой и принялся рубить уголь. Работа привычная, темно, как в могиле, вода где-то рядом каплет — благодать! Крыс и по сторонам не смотрел, знай себе трудился — а потом вдруг ему на голову накинули мешок, куда-то поволокли… совсем недалеко. Его повалили, кто-то сел сверху, Крыс ощутил, как в тело вонзается холодное и острое… Боли не было, потому что мертвякам такие уколы нипочем. А вот дальше — дальше он сквозь окутывающую голову мешковину услышал звук трубы, а хриплый голос произнес какие-то странные слова, что-то вроде: «Встань, воин Добра!»… и вот тут-то с ним началось по-настоящему страшное. В место, куда укололи холодным острием, стало вливаться нечто обжигающее, бурлящее и клокочущее, в голове заорали тысячи голосов, все тело стало зудеть и чесаться. Крыс вмиг ощутил боль от множества ушибов и порезов, какие выпали его бедному мертвому телу, причем почувствовал их разом, одновременно. Он был жив! Он страдал всеми проклятыми недостатками, присущими краснощеким!
Расстроенный бывший мертвец снова приложился к фляге Бутса, утерся и закончил:
— Вот как оно было, добрые рыцари. Чтоб мне лопнуть!
Хламовники переглянулись. Последняя тирада была совершенно не свойственна зомби, но Бешеный Крыс произнес ее буднично, как будто эти слова давно вошли у него в привычку.
— Я должен кое-что проверить, — сказал Гектор. — Тебе, парень, мы уже вряд ли сумеем помочь…
— Разве что прирезать и привязать к шпилю на башне, да надеяться, что тебя сызнова шарахнет живомолнией, — добавил Бутс.
Эта перспектива Крысу не понравилась, он только-только начал отыскивать приятные стороны своего нынешнего состояния.
— Но мы попытаемся помочь твоим соплеменникам, — закончил свою реплику Гектор.
Покончив с допросом, хламовники отправились осматривать шахту. Внутрь они, разумеется, не совались, поскольку не имели подходящего снаряжения. В любом случае, им не поймать злодея в штольнях — наверняка он лучше рыцарей знает лабиринт коридоров внутри горы. Оставалось надеяться, что он хотя бы изредка выходит на поверхность.
Скинув белые плащи, приятели обследовали несколько входов. Навстречу попался зомби с вагонеткой — деревянным коробом, скрепленным для прочности стальными полосами и поставленным на неуклюжие колеса. Без особой охоты мертвяк объяснил, что знает не меньше десятка штолен, по которым можно добраться к угленосному слою. Искать среди них тот, которым пользуется маньяк, бессмысленно, все равно не угадаешь. Подумав немного, Гектор заговорил:
— Подведем итоги. Что нам известно?
— По-моему, ровным счетом ничего, — равнодушно ответствовал Бутс.
— Ничего и еще немного сверх того. Мне не дает покоя звук трубы. Зрящий, когда поминал грядущий Конец Времени, упоминал трубы, которые призовут всех на бой.
— Я не удивлюсь, если эти проделки с зомби — его рук дело. Но доказательств у нас нет. И потом, как он с приятелями может охотиться на зомби в шахте? Ему-то дышать надо!
— Мне нужно наведаться в Красный Угол, — решительно заявил блондин. — Если мои догадки подтвердятся, у нас появится зацепка.
— Валяй, ищи зацепку. Я поброжу здесь немного. В шахте дышать нельзя, и если злодей — человек, он должен иметь здесь поблизости логово. Вот и поищу его.
Рыцари церемонно пожали друг другу руки и обменялись пожеланиями удачи.
По пути Гектор обдумывал происходящее в Красном Углу и пришел к выводу, что нужно спешить. В городок он примчался галопом, проскакал, разбрызгивая грязь, по улицам и остановил взмыленного крысюка у мэрии. Там ему попался на глаза один из помощников шерифа.
— Где шеф? Или хотя бы Питер?
— Шеф у себя, ему нездоровится… А Питер занимается предвыборной агитацией.
— Нездоровится? Видимо, после вчерашнего?
— Ничего, мистеру Глипсону не впервой, — заверил помощник шерифа. — Он куда крепче прежнего мэра, оклемается.
— Тогда мне нужно разыскать Питера. Необходим помощник, я не знаю вашего города.
— Так давайте я провожу, — вызвался парень. — Шеф велел помогать вам во всем. Куда желаете?
— В больницу. Я хочу осмотреть пострадавших от эпидемии.
Городская больница располагалась на окраине, идти пришлось минут двадцать. По дороге встретился Питер — заместитель шерифа вышел из лавки, потирая кулак. Гектор заметил, что костяшки пальцев рассажены, а на широком лице Питера подсыхают мелкие капельки крови. Здоровяк сказал, что не может бросить дело, у него еще семь адресов на сегодня.
— Агитация — первое дело перед выборами, — важно объяснил он, — пусть Крес вас сопровождает.
Крес кивнул и повел хламовника дальше. В больнице он представил Гектору доктора Куперта —
