Остис принялся ахать и разводить руками — большая часть добычи Бутса была ему знакома, это и были похищенные реликвии, в том числе Благословенные Противогазы. В количестве именно трех штук.
— Я нашел тайник, — гордо объявил Бутс.
— Зря ты забрал оттуда барахло, — заметил Гектор. — Пропажа встревожит злодеев. Они поймут, что мы знаем о них слишком много… и… даже не знаю, что предпримут в таком случае. Нужно было действовать осторожнее.
— Ну я ж не знал, — коротышка ничуть не смутился. — Всякая там осторожность и предусмотрительность — это больше по твоей части, а я человек простой. «Нашел — тащи!» — вот мой девиз.
— Постой, постой… — Гектор задумался. — А может, ничего не потеряно? Сколько пострадавших от неведомой хвори сейчас в больнице? Семеро? Как будто, так… А скольких зомби лишилось племя Семи Протезов?
— Троих, это я как раз выяснил, — ответил Бутс.
— Один к двум, вот какая пропорция. Значит, для обращения четвертого зомби им потребуется восьмой человек.
— Им?
— Ну да, ведь все три маски носят следы употребления. Втроем преступники спускались в шахту, чтобы наверняка управиться с одним углекопом. И как минимум двое, по словам мисс Конни, нападали на живых здесь, в городке. Это не маньяк, это группа преступников! И мы подстережем их, когда они будут обрабатывать восьмого человека. Нужно только устроить засаду, проследить, когда пойдут от дверей салуна за новой жертвой. Они же подстерегают пьяных и беспомощных!
— Легко сказать, — буркнул низкорослый хламовник. — Я по дороге наслушался, что местные нынче в салун ни ногой. Кто-то пустил слух, что от виски происходит эта самая хворь…
— Боюсь, здесь моя вина, — понурился Гектор. — Как же нам выследить злодеев… Это нужно сделать именно сегодня, пока они не обнаружили, что их тайник возле шахты опустошен…
— Знаю! — пискнула Конвергенция. — В салун отправлюсь я! Эти негодяи непременно захотят напасть на слабую женщину!
— Это слишком опасно, — попытался остановить девушку Гектор.
— Я обещала помогать рыцарям Хлама, и я сдержу слово! — торжественно отчеканила учительница. — Я буду нынче в салуне, с вашего согласия или без оного!
Шериф Глипсон наведался в представительство еще раз, чтобы узнать, как продвигается расследование. Кстати, он пожаловался, что салун нынче пуст, а ведь к этому часу, как правило, хотя бы десяток клиентов, а бывает.
— А что Зрящий и его приспешники? — как бы невзначай поинтересовался Гектор.
— Так это он преступник? — шериф оживился. — Да нет, вряд ли. Он со своей шайкой то ли убрался из города, то ли затаился где-то в заброшенных домах на окраине. Я его, паразита, хорошо изучил! Объявится в воскресенье под утро, чтобы выставить свою кандидатуру на пост мэра. Вот попомните мое слово, до того срока его никто не увидит!
— А последователи?
— Эти-то? Кто пропал вместе с ним, а кто возвратился по домам. Твердят, что раскаялись… что речь мистера Гектора вернула их на истинный путь… врут, конечно. За парочкой особо рьяных присматривают мои люди. Однако ничего подозрительного. А жаль, обвинить бы их в преступлении, это произвело бы на граждан отличное впечатление! Народу по душе, когда в воскресный или праздничный день кого-нибудь осудят. Казнь преступника всегда отличное дополнение к любому торжеству, а уж к выборам мэра — особенно!
— Но сейчас обвинить их не в чем? — уточнил Бутс.
Глипсон с видимым сожалением развел руками. Дескать, он бы и рад, да не выйдет.
Когда шериф ушел, Гектор с Бутсом переглянулись. Конни истолковала их взгляд верно и тут же поднялась с места:
— Я иду в салун! И не появляйтесь там, не то спугнете преступников!
— Бедное храброе дитя, — прочувствованно произнес Гектор, когда Остис запер дверь за девушкой.
— Такими их воспитывают в наших приютах, — заметил старик.
— Ай, бросьте, братья, — Бутс зевнул и задумчиво почесался. — В приютах воспитывают в строгости, это верно. Вот храброе дитя и хватается за первый же подходящий повод, чтобы наведаться в салун. Бедняжка, небось мечтала об этом и боялась признаться самой себе. Ну а теперь у нее отличная причина ввергнуть себя в бездну. Для благого-то дела как не напиться! Я ее отлично понимаю, потому что сам прогулялся бы в салун. К своей старой доброй фляге я теперь и прикасаться не стану — после того, как из нее лакал Бешеный Крыс.
— Ты же сам его угостил!
— А что было делать? Дал ему глотнуть, а после пожалел, да было поздно, вот и оставил виски Крысу. Кстати, он собирается сюда, в Красный Угол. В больницу. Он же теперь один из нас… хотя и не самый пригожий.
Мисс Конни отправилась в салун — и оказалась там едва ли не в одиночестве. Слухи о том, что причиной загадочной болезни может стать вечер в этом заведении, мигом облетели Красный Угол. Конвергенция устроилась на высоком табурете у барной стойки и храбро заказала «капельку виски». Она страшно смущалась — а как иначе, ведь подобное заведение она посещала второй раз в жизни. В приюте строгие наставницы вдалбливали девицам в головы, что салуны — источник мерзости, самое грязное место на свете, гнездо греха и скверны. Лишь окончив обучение, Конни с подружками набрались храбрости, чтобы посетить сей мерзостный притон. Разумеется, они выбрали для эксперимента самое респектабельное заведение подобного рода, какое имелось в Мусор-Сити, явились туда большой компанией и отважно вкушали грех на протяжении получаса, после чего сбежали, считая, что приобрели достаточный опыт.
Сейчас девушка была одна, и уж конечно грязный красноугольский салун не шел ни в какое сравнение с чистенькой ресторацией в Мусор-Сити. С другой стороны, народу сегодня было немного, и тишину в салуне нарушали лишь негромкие разговоры малочисленных посетителей да звучный шорох тряпки. Бармен старательно полировал стаканы, чтобы побороть смутную тоску, которая охватила его при виде пустого зала. А зал на памяти этого честного человека пустовал впервые.
Конвергенция оглядывалась в поисках злобных преступников, но ни одного подозрительного лица не обнаружила. Вернее сказать, все были подозрительны в равной степени. Имелось двое разбойного вида молодцов, в которых бармен признал соглядатаев из шайки Черного Боба. Эти были вне подозрения, поскольку явились в город только сегодня и не могли быть замешаны в прежних преступлениях. Плюс трое стариков, которые пили пиво и были полностью увлечены карточной игрой. Плюс сизоносый забулдыга, медленно тянувший виски через соломинку. Больше в зале не было никого.
Конвергенцию побеспокоили лишь раз — сизоносый, разглядев у стойки девицу, просипел:
— Какая славная барышня! Жаль, что у меня нет детишек, такой учительнице я бы доверил свое чадо с легким сердцем! Наставник, который пьет виски, не научит детей плохому!
Вскоре он начал клевать сизым носом и, в конце концов уронив голову в очередной раз, сломал соломинку. Вскоре забулдыга уже храпел. Старики-картежники вполголоса ругались, уличая друг друга в жульничестве… в общем, на роль злодея-воскресителя в зале не подходил никто, Конни пила маленькими глотками, морщилась и пила снова — просто потому что заняться было более решительно нечем. Прикончив свою крошечную порцию, она повторила заказ — вкус виски больше не казался отвратительным. Потом она удвоила ставки, и погруженный в меланхолию бармен налил ей уже не «капельку», а «два раза по столько»… Конни уже совсем освоилась в логове греха…
Когда стемнело, Бутс, скинув приметный белый плащ, обошел окрестности.
— Никого, — буркнул он, возвратившись к Гектору, который ожидал в укромном закутке неподалеку от
