молниеносно распространяющихся инфекционных заболеваний, вызванных антисанитарными условиями. Грубо оструганные доски кололи их тела занозами, неподвижное лежание вызывало образование пролежней.
Несколько раз в день появлялись санитары. Они черпали из огромного котла прогорклую мясную похлебку и вливали ее в рот больным сквозь распухшие, растрескавшиеся губы. В пещере постоянно висели влажные зловонные сумерки.
Пациенты обязаны были немедленно сообщать о смерти ближайших соседей. Для больных это означало больше пространства и больше мясной размазни. Санитары перевязывали тела веревками, цепляли их специальными крюками, какие используются на бойнях, включали механизм конвейера, закрепленный на потолке, и таким образом транспортировали трупы в соседнюю пещеру.
Случалось, что покойников не убирали. То ли некому было сообщить об их смерти, то ли у санитаров до всего не доходили руки. Тела начинали разлагаться, распространяя жуткую вонь, на некоторых пировали крысы, оставляя после себя лишь гнилые кости и волосы.
Раз в неделю в нижний мир привозили сыворотку. Раз в день выдавали порцию мясной похлебки. Бесчеловечность.
Если бы Джикс снова решил поднять восстание, Явгмот просто-напросто прекратил бы снабжать его собратьев медикаментами. Карантинная пещера превратилась бы в очередную братскую могилу. Если Джикс покорится и примет условия Явгмота, эти несчастные будут продолжать влачить свое жалкое существование и на поверхность сможет подняться следующая партия узников.
«Лучше жить в жестокости, чем умереть во славе». Это стало девизом всей жизни Джикса. Именно благодаря этой философии он не погиб четыре года назад после нападения на гения Халциона. Именно поэтому он не убил Гласиана, не убил Ребекку, отозвал бунтарей обратно в пещеры и стал слугой своего врага. Все прежние идеалы меркли под леденящим взглядом смерти. Идея самосохранения помогла Джиксу выжить, но сделала его как две капли воды похожим на своего жестокого хозяина.
К нему подбежал посыльный. Это был мальчик, прибывший в нижний мир с первой группой больных, когда произошла авария в шахте. Он сам сделал себя помощником Джикса, всегда крутился рядом и был чертовски услужлив. Хотя… Джикс даже не знал его имени.
– Прибывает еще одна группа. Бревна и прокаженные, – отчеканил парнишка. Однажды он услышал, как называет ссыльных Джикс, и ввел свою, стандартную терминологию. – На сей раз двадцать три.
– Черт бы побрал этого Явгмота! Нам негде их размещать.
– Нам не за что ругать главного целителя, – беспомощно пробормотал паренек.
– «Не за что»? Это он отправил тебя сюда, мой мальчик. Он проклял тебя.
Простодушная улыбка тронула губы ребенка:
– Он один может спасти меня, как он спас других. Верхние пещеры пустеют. Он ведет людей к свету.
Джикс уже не раз слышал подобные высказывания, произносимые тоном религиозного заклинания. Культ Явгмота зародился примерно год назад. Согласно новому верованию, главный целитель объявлялся Спасителем.
– Каждый, кто выходит отсюда в верхний мир, поднимается по горе трупов.
– Но по мере того как пустеют верхние пещеры, мы можем заселять их больными. Мы можем сделать их карантинными. Тогда появится место для сотен новых прокаженных.
– Да, неплохая идея, – тяжело вздохнув, ответил Джикс.
Медицинские центры были теперь организованы во всех семи городах-государствах Империи Транов. Их возглавляли четырнадцать специалистов, еще тридцать евгенистов были возвращены из ссылки, и местные жители учились у них лечить и воевать.
Среди горожан выявлялись все новые и новые случаи инфицирования лепрой. Огромное количество механиков, ежедневно работающих с силовыми камнями, расплачивались за это болезнями. Самые старые и опытные изобретатели страдали более тяжелыми формами заболевания, чем их подмастерья. Те, кто некогда отправил евгенистов в ссылку, теперь зависели от их милости. Поспешно построенные карантинные лагеря были переполнены блестящими учеными.
Лагеря эти охранялись подразделениями обновленных, реформированных вооруженных сил.
Высшие чины имперской гвардии и армии транов подверглись жестокой чистке. На их места выдвигались молодые честолюбивые офицеры, прошедшие глубокую идеологическую обработку и проповедовавшие новую военную доктрину. Они подчинялись непосредственно Совету Старейшин и, естественно, Совету по здравоохранению, то есть самому Явгмоту.
Предполагалось, что новые вооруженные силы будут работать рука об руку с бригадами целителей, чтобы уберечь население Империи от врага внешнего и внутреннего.
Граждане, пребывавшие до сей поры в благодушном неведении, теперь подозревали опасность чуть ли не в каждом рукопожатии. Угроза, нависшая над нацией, оборачивалась для Явгмота все большей популярностью, если не всенародной любовью.
Он слыл Спасителем не только в Халционе, но и в Лозаноне, Сеононе, Вингтоне и Ньороне. Его заслуги превозносили целители, воины и обыватели. Он везде был нарасхват.
Для Ребекки эти два месяца оказались долгой, но желанной передышкой. Она бродила по самым широким и длинным бульварам главных городов Империи, посещала старинные святилища, храмы, соборы и дворцы. Как-то раз, любуясь потоками света, обнимающими колонны одного из древних храмов, вдохнув воздух, которым некогда дышали лучшие люди ее страны, она почувствовала единение с прошлым, с великой историей Империи.
Ребекка пыталась поделиться этими впечатлениями с Явгмотом, но времени на беседы у них почти не было. Поговорить они могли только во время перелетов из одного города в другой. Да и то обычно Явгмот увлеченно рассказывал о своей программе укрепления и сохранения здоровья нации, о надеждах на будущее народа, который однажды пренебрег им и отправил в изгнание.
Наконец, когда они летели домой, Ребекка решила, что ей повезло и выпал счастливый случай.
