Улочка заканчивалась кругом для разворота. Развернувшись, Тесс поехала назад и решительно свернула на дорожку к дому Норвил. Она выключила фары, заглушила двигатель и сделала глубокий вдох.
— Жду тебя целой и невредимой, Тесс, — сказал «Том» с отведенного ему места на приборной панели. — Возвращайся скорей, и я довезу тебя до следующего пункта назначения.
— Постараюсь. — Она взяла свой желтый блокнот (теперь там уже ничего не было написано) и вышла из машины. Прижимая блокнот к груди, она направилась к входной двери дома Рамоны Норвил. Отбрасываемая ею тень от лунного света — пожалуй, все, что осталось от прежней Тесс, — шла рядом.
34
Двери Рамоны Норвил обрамляли вставки из полосок граненого стекла. Толстые стекляшки искажали видимость, но Тесс все же смогла разглядеть красивые обои и хорошо отделанный деревянный пол прихожей. На пристенном столике лежали журналы. А может, и каталоги. В конце прихожей виднелась просторная комната. Оттуда доносился звук телевизора. Она услышала пение, так что Рамона, видимо, смотрела не «Пилу». Насколько Тесс удалось правильно разобрать, песня была из «Звуков музыки».
Тесс позвонила в дверь. Изнутри послышалась звуковая последовательность, напоминающая вступление «Дикси»[49] — несколько необычный выбор в условиях Новой Англии. Однако если Тесс не ошибалась насчет Рамоны, та вообще была довольно необычной женщиной.
Тесс услышала шаги больших ног и встала в пол-оборота, так чтобы свет сквозь граненое стекло выхватывал лишь малую часть ее лица. Отняв от груди блокнот, она притворилась, будто что-то записывает. Опустив плечи и слегка ссутулившись, она вполне могла сойти за даму, проводившую опрос воскресным вечером; она устала, и ей всего лишь надо узнать у очередной женщины название ее любимой зубной пасты (ну, или там насчет табака «Принц Альберт» в банке) и — скорее домой.
Краем глаза она заметила, как за граненым стеклом, точно рыбина в аквариуме, выплыло искаженное лицо. Последовала некоторая заминка, длившаяся, как ей показалось, очень долго. Наконец Рамона открыла дверь.
— Да? Что вам уго…
Тесс повернулась. Свет из открытой двери упал на ее лицо. И по ужасу на лице Норвил, потрясению с характерно отвисшей челюстью, она мгновенно поняла все, что ей требовалось узнать.
— Вы? Что вы тут дел…
Тесс вынула из переднего правого кармана «лимоновыжималку» тридцать восьмого калибра. По дороге из Стоук-Виллиджа она боялась, что пистолет вдруг запутается в складках одежды, но достать его получилось весьма легко.
— Отойди от двери. Попробуешь захлопнуть, я выстрелю.
— Не выстрелите, — ответила Норвил. Она не двинулась с места, но и не попыталась захлопнуть дверь. — Вы что — спятили?
— Давай в дом.
На Норвил был массивный голубой домашний халат, и когда Тесс увидела, как он начал спереди угрожающе вздыматься, она подняла пистолет.
— Только попробуй открыть рот, чтобы крикнуть, и я выстрелю. Уж поверь, у меня нет ни малейшего желания шутить с тобой, сука!
Мощный «буфер» Норвил опустился. Поджатые губы чуть обнажили зубы, а глаза забегали. Теперь она уже не была похожа на библиотекаршу, уже не казалась веселой и радушной. Тесс увидела в ней загнанную крысу, застигнутую врасплох вдали от своей норы.
— Если выстрелите, все соседи услышат.
Тесс так не считала, однако спорить не стала.
— Тебе уже будет все равно, потому что ты умрешь. Давай в дом. Будешь слушаться и отвечать на вопросы — может, доживешь до утра.
Норвил отступила, и Тесс прошла в раскрытую дверь, крепко держа перед собой пистолет. Стоило ей закрыть дверь — она пнула ее ногой, — как Норвил остановилась возле маленького столика с каталогами.
— Нет-нет, не хватать и не швырять, — упредила Тесс, и, судя по дернувшемуся рту Рамоны, «схватить и швырнуть» действительно входило в ее планы. — У тебя же все на лице написано. Как бы я иначе здесь оказалась? Давай-давай, не останавливайся. Прямо в гостиную. Просто обожаю семейку Трапп,[50] когда они в ударе.
— Вы сумасшедшая! — воскликнула Рамона и вновь попятилась. Она не сняла ботинки даже дома — здоровенные, мужские, со шнурками. — Понятия не имею, что вам тут надо, но…
— Не пудри мне мозги, мамаша. Лучше не надо. Ты только открыла дверь, а у тебя уже все на лице было написано. Ты ведь думала, что я умерла?
— Не знаю, о чем вы…
— Да ладно, чего уж там — между нами, девочками.
Они добрались до гостиной. На стенах висели трогательные картинки — клоуны, большеглазые зверушки, — а полочки со столиками захламляли многочисленные безделушки типа стеклянных шаров со снегом, разных статуэточек и фигурок в стиле Марии Хуммель,[51] умилительных медвежаток и керамического домика, будто из сказки о Гансе и Гретель. Несмотря на то что Норвил работала библиотекаршей, книг в доме как-то не наблюдалось. Напротив телевизора красовалось вычурное кресло с пуфиком для ног перед ним, рядом с креслом — столик с пакетом сырных чипсов «Чиз дудлз», большой бутылкой диет-колы, телевизионным пультом и телепрограммой. На телевизоре стояла фотография в рамке, где Рамона щека к щеке обнималась с какой-то женщиной. Похоже, снимок сделали в парке аттракционов или на ярмарке. В стеклянной конфетнице перед фотографией при включенном верхнем свете что-то искрилось.
— И долго ты этим занимаешься?
— Не понимаю, о чем вы.
— Поставляешь «живой товар» своему безумному убийце-сыночку.
Библиотекарша яростно все отрицала… отчего у Тесс возникла проблема. Когда она ехала сюда, убийство Рамоны Норвил представлялось ей не просто одним из вариантов развития событий, а непременной частью плана. Тесс почти не сомневалась в том, что у нее это получится и что спрятанный в левый карман ее рабочих штанов моток троса ей не понадобится. Однако сейчас она вдруг поняла, что не может ничего предпринять, пока эта женщина не признается в соучастии. Ее реакции на появление Тесс — побитой, но очень даже живой — все же оказалось недостаточно.
Не совсем достаточно.
— Когда это началось? Сколько ему было? Пятнадцать? Он говорил, что просто валяет дурака? Все они так поначалу говорят.
— Не понимаю, о чем вы. Вы приехали в библиотеку, довольно неплохо выступили — без особого блеска и явно ради денег, но все же помогли нам закрыть «окно» в программе, а потом вдруг заявляетесь ко мне в дом с оружием и какими-то безумными…
— Не годится, Рамона. Я видела его фото на сайте «Красного ястреба»: один звонок и — к вашим услугам. Он изнасиловал меня и чуть не убил. Потому что решил, что
На лице Рамоны отразились потрясение, негодование и чувство вины одновременно.
