больших сомнений, что результаты второго тура адекватно отразили тогдашнюю электоральную расстановку сил. Плюс один миллион голосов в пользу Януковича – это то, что показывали неющенковские опросы. 90-процентная явка на западе, где огромная часть населения находится на заработках за границей, чудо не меньшего порядка, чем 94-процентная явка в Донецке. Однако истину никто уже не узнает. В революционных условиях итоги отмененных выборов не волнуют – кому сейчас интересно, как реально голосовали в Белграде или Тбилиси?
Как бы то ни было, успех Януковича не входил в планы слишком большого количества людей в слишком большом количестве стран, включая, естественно, и Украину. Поэтому был запущен революционный сценарий, о подготовке которого власти хорошо знали и к которому в принципе готовились. Но плохо.
Слабыми звеньями в системе возможных властных контрмер оказались президент Кучма, фактически умывший руки; руководство спецслужб, не пожелавшее что-либо делать; массы демонстрантов с востока, наспех доставленные в Киев, но совершенно не организованные, не мотивированные и не приученные к улице. В условиях доминирования решительно настроенных «оранжевых» революционных масс в столице, блокирования ими правительственных зданий, а также непризнания итогов второго тура выборов всеми западными странами и общеевропейскими структурами нетрудно было найти аргументы, чтобы ключевые официальные лица, представляющие все три ветви власти, «прозрели» и приняли неправовое решение о третьем туре. Это и было моментом победы революции. Выборы в условиях победившей революции – уже формальность. Людям свойственно симпатизировать более сильным и успешным. За большевиков сразу после октября 1917 года тоже голосовали больше, чем до.
Кого будет пожирать революция?
Характер любой революции определяется тем, какие силы в результате нее приходят к власти. «Оранжевую революцию» вполне можно считать национальной, поскольку в результате в Мариинском дворце оказались сторонники укрепления украинского суверенитета в европейском контексте (хотя звучит это довольно странно, поскольку европейские государства, как считают, уже более 60 % суверенитета отдали наднациональным структурам – ЕС и НАТО).
Можно ли считать революцию демократической? На Западе таковыми являются революции, в которых побеждают силы, рассматриваемые на Западе же как демократические. В России – если побеждают люди, называющие себя демократами. По Ленину, демократическая революция – это та, в которой решающую роль играют люди на улицах. По всем этим критериям революция была демократической.
Был и еще один важный аспект, свидетельствующий об известных демократических чертах революции: конституционная реформа. Правда, судьба ее туманна. На мой взгляд, она слишком демократична (очень напоминает систему IV Республики во Франции), чтобы работать. Кроме того, победившую партию новая система власти не устраивает, и нельзя исключать попыток ее отмены.
Но все же у меня возникает некий интеллектуальный дискомфорт, если считать одну часть украинского общества, живущую на аграрном и депрессивном западе, более демократичной, чем другую, живущую на промышленном и динамично развивающемся востоке.
Настоящая ли это революция, мы узнаем скоро: по тому, начнет ли она, как всякая уважающая себя революция, пожирать собственных детей. Например, не станет ли Юлия Тимошенко чем-то напоминать товарища Троцкого. Тот тоже был главным творцом и мотором революции, получил от Ленина предложение возглавить правительство, но потом оказался слишком сильным для всех остальных.
Революции в принципе могут нравиться двум категориям лиц: революционерам и идеалистам. Очень справедливо замечал Джордж Бернард Шоу: «Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи». Или Украина окажется первой в мире страной, которая это правило опровергнет?
Как Украина шла к «оранжевой революции»
директор Киевского центра политических исследований и конфликтологии
Для понимания того, что произошло в конце 2004-го, необходим краткий экскурс в нашу недавнюю историю.
Начало выхода из экономического кризиса: 1998-2001
К 1998 году украинская экономика достигла самого низкого уровня за последние 15 лет. Советская экономическая и социальная инфраструктуры были окончательно разрушены, а новые экономические субъекты, рожденные массовой приватизацией госсобственности (1994–1996), еще не успели стать на ноги. Стремительно нарастали долги государства по зарплатам и пенсиям. Никогда до 1998 года и никогда после экономическая ситуация в стране не оценивалась как «очень тяжелая» столь большим числом граждан – примерно 60 %.
С 1999 года (премьер-министром тогда был Валерий Пустовойтенко) ситуация начала очень медленно выправляться. Начался рост валового внутреннего продукта (главным образом за счет роста частного сектора экономики), сокращение долгов по зарплатам и пенсиям. Медленно, но верно росло число людей, которые в опросах общественного мнения говорили, что уже адаптировались в новых условиях (скажем, в 2001 году – «полностью приспособившимися» считали себя, правда, только 5 %, но «в основном приспособившимися» – около 36 %).
К концу первого срока Леонида Кучмы выяснилось, что за пять лет ему удалось выстроить такую систему государственного управления, которая способна функционировать, по крайней мере в нормальных политических условиях. Характерные черты этой системы: полный контроль президента над кадровой политикой, его контроль над всеми принципиальными решениями в экономической сфере, включая вопросы приватизации крупных объектов, доминирование над парламентом. Контроль над общеукраинскими каналами ТВ позволял президенту управлять политической повесткой дня. Таким образом выстроенная система правления позволила осенью 1999-го Леониду Кучме во втором туре президентских выборов легко победить лидера компартии Петра Симоненко. В своей инаугурационной речи он пообещал стать «новым Кучмой». Видимо, уже тогда Кучма чувствовал, что выстроенная им система политического и госуправления, которую принято называть «олигархически-клановой», не соответствует новым реалиям экономического и социального развития. Речь прежде всего идет о росте частного сектора экономики и появлении активного, хотя и немногочисленного слоя людей, готовых самостоятельно нести ответственность за свою судьбу.
Заметим, что система, при которой люди во всем полагаются на сильную власть, может работать более или менее эффективно, когда абсолютное большинство людей живут очень бедно и не в состоянии ни о чем думать, кроме того, как прокормить свою семью. Но когда острота социальной неустроенности смягчается, когда появляется достаточно много людей, способных думать не только о «хлебе насущном», а в то же время авторитарное давление системы не слишком велико, тогда такая система становится все менее эффективной.
Интуиция подсказывает Кучме первое решение – отказаться от ставки на «крепких хозяйственников» в роли руководителей правительства. На должность премьера Кучма впервые выдвигает финансового менеджера, банкира Виктора Ющенко. Тот факт, что его кандидатуру настойчиво рекомендовали американцы, не отменяет значимости собственного решения Кучмы, которому навязать нежеланного премьера вряд ли было возможно.
Политический кризис: 2000- 2001
Конечно, мы не знаем, по какому пути пошло бы развитие ситуации в Украине, если бы не скандал с пленками майора Мельниченко (конец 2000 года). И все-таки можно предположить, что Ющенко в этой ситуации удержался бы в должности премьера. Вполне вероятно, что с помощью Кучмы ему удалось бы ограничить роль и влияние олигархических групп на украинскую политику и государственное управление. И тогда почти наверняка Ющенко стал бы официальным преемником Кучмы в 2004-м и легко победил бы. Правда – это был бы другой Ющенко.
Убийство журналиста Георгия Гонгадзе и последовавший за ним скандал с пленками спровоцировали протестную кампанию «Украина без Кучмы». В случае успеха этой кампании премьер Виктор Ющенко, на тот момент вполне лояльный Кучме (он даже подписал открытое письмо, в котором назвал протестантов фашистами), стал бы исполняющим обязанности президента и на внеочередных выборах имел бы хорошие шансы победить.
Отставка Ющенко лишала перспектив антикучмовскую кампанию. Без премьера Ющенко власть даже в случае ухода Кучмы осталась бы в руках его команды. Спасая себя, Кучма был вынужден отправить в отставку премьера. Сделано это было руками парламента, но ясно, что инициатива принадлежала ему.
Отправив в отставку популярного премьера, Кучма справился с движением протеста, гарантировав себе власть еще на четыре года и одновременно создал сильного потенциально оппозиционного политика – Ющенко, вокруг которого после отставки группировались все недовольные режимом Кучмы. А таких с каждым годом по мере роста экономики и укрепления позиций нарождающегося среднего класса становилось все больше и больше. Дело в том, что по отношению к людям власть наследовала худшие черты советского времени – повсеместное хамство и взяточничество чиновничества, усугубившееся выставляемым напоказ богатством
