больших городах, а книжную и телевизионную продукцию на русском языке соответствующая украиноязычная продукция пока с рынка не вытеснила (качество все-таки отстает), можно констатировать: в сфере образования процесс украинизации зашел очень далеко.
Накануне провозглашения независимости число учеников русских и украинских школ в стране было приблизительно одинаковым (с небольшим перевесом в пользу русского языка). Уже через пять лет число школьников, получавших образование на русском языке, сократилось до 38 %. В 2001 году оно составило 26 %, а сейчас едва превышает 20 %. И это при том, что, по данным официальной переписи, 30 % всех украинских граждан считают своим родным языком русский (по данным последних социологических опросов – 36 %). С высшим образованием дела обстоят еще хуже. Если в советские времена высшее образование в Украине в основном получали на русском языке (и эта ситуация справедливо рассматривалось правозащитниками как дискриминационная по отношению к украиноязычным гражданам), то сейчас преподавание в вузах на большей части территории Украины ведется в основном по-украински, то есть дискриминированными теперь являются носители русского языка, поскольку они в Украине не могут реализовать свой творческий потенциал на родном языке.
С темой «оранжевой революции» проблема русского языка связана напрямую. Проанализировав процессы украинизации в различных регионах Украины, мы сможем убедиться: в областях, поддержавших Януковича, уровень украинизации значительно ниже, чем в тех 17 регионах, которые большинство голосов отдали за Ющенко. Еще три года назад в этих 17 регионах украинизация системы образования уже практически была завершена. На русском языке в школах училось лишь 3,5 % учеников, а в вузах – менее 1 % студентов. Даже в Киеве русских школ уже почти не было (осталось 7 из 436), как не было и вузов с обучением на русском языке. Город остается в основном (на 60–70 %) русскоязычным, но образования на русском языке молодежь уже не получает. Соответственно и связи с русской культурой у молодых киевлян довольно слабые. Неудивительно поэтому, что молодежь Киева в основном голосовала за Ющенко, которого активно поддерживали украинские националисты. Иное положение на юго-востоке. Здесь почти половина школьников все еще сохраняет возможность учиться на русском языке. И основные русскоязычные вузы тоже расположены именно в этой части Украины.[9] То есть сельскохозяйственные регионы центра и запада, а также Киев к началу «оранжевой революции» уже были украинизированы, индустриальная же юго-восточная часть страны еще сохраняла свою русскоязычность, но уже ощущала, по-видимому, угрозу радикальной украинизации.
Таким образом, мы можем определить и третий фактор, способствующий развитию политического кризиса. Это обостряющееся противостояние сельских районов и малых городов западной и центральной Украины, с одной стороны, и индустриальных центров юго-востока страны – с другой. В одной части большинство составляют украиноязычные жители, в другой – те, кто говорит преимущественно по-русски и сохраняет во многом общие с россиянами культурные и духовные традиции.
Третий фактор, о котором идет речь, способствовал обострению политического кризиса, но вовсе не победе «оранжевых». Напротив, он существенно осложнил достижение этой победы, сделал ее возможной только потому, что на Ющенко работали первые два фактора, да еще четвертый (внешний), о котором речь впереди. Эти факторы дали ему преимущество, которое позволило «оранжевым» действовать не всегда законно, но всегда успешно. Тем не менее то, что третий фактор выявился в этот раз отчетливее, чем когда-либо ранее, на мой взгляд, – явление положительное. Миллионы жителей юго-востока до сих пор не привыкли связывать свое будущее с Украиной, с тем, что происходит в ее столице. Их внимание чаще всего было привлечено к событиям в Москве, а то, что происходило в Украине, их касалось лишь постольку поскольку. На первом этапе избирательной кампании они поддерживали Януковича пассивно, часто по приказу или даже за деньги. В ноябре – декабре они превратились в самостоятельных участников процесса. Они почувствовали, что их обидели, с их мнением не посчитались. Многие жители восточных регионов стали теперь
Возможный выход из кризиса при помощи реформы
Я вставил этот раздел в статью об «оранжевой революции», потому что конституционная реформа – хоть и незаконнорожденное, но все же дитя этой самой «революции». Еще раз напомню: законы о конституционных реформах были приняты (проект № 4180 окончательно, а проект № 3207-1 в первом чтении) в едином пакете с изменениями избирательного законодательства, без которых успех «оранжевой революции» вряд ли был бы возможен.
Эти две темы связаны между собой еще и потому, что при помощи политической реформы можно было бы преодолеть политический кризис в Украине безо всяких революций и чего-либо подобного. В то же время победа «оранжевых», если она не будет сопровождаться претворением в жизнь политической реформы, может кризис власти только усугубить.
Сразу оговорюсь, я понимаю под политической реформой не только трансформацию президентской республики в парламентско- президентскую, но и реформу местного самоуправления, административно-территориальную реформу с укреплением регионов и расширением их прав, реформу судебной системы. Начнем, однако, с той части реформы, которая уже утверждена парламентом, – с закона о конституционных изменениях № 4180. Закон этот явно несовершенен, однако и он позволил бы решить многие проблемы, порождающие кризис.
Обсудим с этой точки зрения первую и, возможно, главную причину нынешнего кризиса – наличие в Украине номенклатурно-олигархического режима с решающей ролью олигархов. Почему большинство крупнейших финансово-промышленных структур сгруппировались в 90-е годы именно вокруг президентской вертикали? Личные качества Леонида Кучмы здесь ни при чем, и события, последовавшие сразу же после «оранжевой революции», тому подтверждение. Не успел победить Ющенко, как его радикальные оппоненты из донецкого и днепропетровского кланов тут же бросились искать взаимопонимания с ним. Их заставляют это делать интересы бизнеса. Ведь по ныне действующей конституции президент назначает премьер-министра с согласия парламента, а снимать его может без такого согласия, чем Кучма и пользовался чуть ли не ежегодно. Глава правительства должен был понравиться прежде всего президенту, и партийная поддержка ему была не нужна. Оказывать давление на власть через партийные структуры бизнес-группам практически бессмысленно – партии реальной властью пока не располагают. А поэтому партии бизнесу не нужны. Ему надо, как уже сказано выше, пытаться приблизиться вплотную к самому президенту.
Без финансовой поддержки бизнес-элит партии захиреют, тем более что и на общественную поддержку они, не имея возможности влиять на формирование правительства, рассчитывать не могут. Получается, что особой заинтересованности в формировании сильных партий нет ни у кого. Потому и нет у нас сильных партий, представляющих интересы значительной части общества. Соответственно нет и многопартийной демократии, а другой формы демократии современный мир не знает.
Впрочем, формально зарегистрированных партий в стране множество. Реальной же общественной поддержкой располагали лишь политические структуры, возникшие еще до обретения страной независимости, – коммунисты и Народный Рух Украины. Со временем, однако, и эти две политические силы стали терять сторонников. Сначала ослабли позиции «Руха» (не случайно: ведь его основная цель – обретение страной независимости – уже достигнута), а на последних выборах «рухнули» и коммунисты (новые условия жизни требуют от левых новых решений, а советские, по существу, коммунисты оказались к ним не готовы).
Чтобы была заинтересованность вкладывать в партийное строительство силы и средства (причем немалые), партии должны иметь право и реальные шансы формировать исполнительную власть. Такое право и такие шансы дает политическая реформа. Уже одного этого достаточно, для того чтобы оправдать переход к системе, при которой правительство формируется победившими на выборах партиями.
Президент в случае реализации политреформы будет лишен возможности серьезно влиять на экономику страны и формирование единой вертикали власти, то есть не будет больше «президентского
