маклерством, в общем, всем, что приносит доход. И преуспели. Не все, конечно. Некоторые воспользовались ситуацией и просто завладели заводами, фабриками, нефтяными скважинами, компаниями, землями, принадлежащими народу. Ну, на народ им было просто наплевать. И правильно. Почему они должны думать о других? Бог любит удачливых, так, кажется, высказался один из олигархов.
Сейчас мне сорок два года. А все началось тогда, когда я мальчиком решил поступать на исторический факультет. Я вырос в Баку, в восемьдесят первом закончил школу и твердо решил стать студентом исторического факультета Московского государственного университета. Вы помните, какое тогда было время? Самый расцвет застоя. Брежнев казался вечным, советский строй — абсолютно незыблемым. Все было расписано по пятилеткам на многие сотни лет вперед. Мы вступили в стадию развитого социализма, и чтобы успешно сдать экзамены, я должен был выучить решения двадцать шестого съезда КПСС, которые весь советский народ успешно претворял в жизнь.
На весь Баку дали одно целевое место в МГУ, и оно стало моим после того, как я сдал все экзамены на «отлично». Тогда центр предоставляя такие вот привилегии национальным республикам, разрешая им посылать своих представителей в высшие учебные заведения Москвы. Заодно таким образом готовились проверенные кадры для союзных республик. Возвращаясь обратно на родину по окончании столичных вузов, их выпускники занимали гораздо лучшие рабочие должности, чем их местные сверстники. Априори считалось, что образование, полученное в Москве, более серьезное и более надежное.
Об учебе я говорить не буду. Это были лучшие годы моей жизни. Пять лет пролетели как одно мгновение. Если я начну описывать эти времена, то получится три толстых тома похождений московского студента начала восьмидесятых. И хотя при Андропове нас стали немного проверять и пытались притеснять, в общем, все эти годы я вспоминаю как самые радостные. Прекрасные товарищи, красивые девушки, масса свободного времени, умные педагоги, веселые перелеты в Баку и обратно… Пять замечательных лет. На последнем курсе меня вызвали в организацию, которая называлась «Контора Глубокого Бурения». Нет, это, конечно, шутка. Так в узком кругу друзей мы называли Комитет государственной безопасности, три заглавные буквы которого наводили страх и ужас на весь мир. Но только не дна меня. У меня дядя был большим чином в этой организации, генералом и одним из руководителей местного Комитета в нашей республике. Может, поэтому меня и вызвали? Я подозреваю, что мой дядя составил мне протекцию. Как бы там ни было, но меня пригласили в эту организацию и объяснили, что хотят предложить мне работу.
Я недолго думал. Ведь это же была сплошная романтика, хорошо нам всем известная по фильмам и книгам. Все тогда были влюблены в Штарлица-Тихонова и обожали Абеля-Баниониса из «Мертвого сезона». Можете себе представить, как мне повезло? Я сразу согласился. Да и сами подумайте, какой у меня был выбор? В советские времена историков после окончания университета отправляли на кафедры истории КПСС в качестве лаборантов. Там я просто загнулся бы от тоски и отсутствия перспективы. Или могли послать воспитателем в общежитие иностранцев. При распределении выпускников случались и такие казусы. Или я мог стать заведующим каким-нибудь кабинетом политического просвещения. Так что мне крупно повезло. Начиналась перестройка, к власти в стране пришел Михаил Горбачев. И весной восемьдесят шестого года я решил мою судьбу.
После окончания университета меня сразу отправили на учебу в Краснознаменный институт имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, где я проучился еще два года. Заодно меня обучили двум иностранным языкам, правилам рукопашного боя, умению наблюдать и уходить от наблюдений, умению прятаться и находить спрятавшихся, умению убивать и не быть убитым. В общем, научили нормальным вещам, которые впоследствии мне очень пригодились. Правда, эти два с лишним года были гораздо более сложными и трудными, чем предыдущие пять. Если оценить по десятибалльной шкале коэффициент личного счастья и свободного времени, то в первые пять лет учебы я поставил бы девятку. А вот в следующие два года только единицу или двойку. Вот так серьезно нас готовили. Вы, наверное, уже решили, что я буду рассказывать о шпионских историях и приключениях в стиле Джеймса Бонда? Как я хотел бы вам это рассказать! Но тогда моя жизнь была бы всего лишь иллюстрацией очередного шпионского боевика, а не той какой она оказалась на самом деле.
Я получил диплом и звание старшего лейтенанта уже в двадцать четыре года. В двадцать пять стал капитаном. Но меня не отправили работать за рубеж, не стали переводить на работу в Министерство иностранных дел, не разрешили даже остаться кадровым офицером в каком-нибудь местном управлении где-нибудь в Москве или в Баку. Вместо этого мне предложили работу «вольного стрелка». Не знаете, что это такое? Я вам скажу. Это было самое засекреченное подразделение КГБ СССР. Самое секретное. Настолько закрытое, что о нем не знало даже большинство офицеров, работающих в центральном аппарате КГБ.
На самом деле «вольные стрелки» есть в каждой крупной спецслужбе, почти в каждом известном центре разведки. Но об их деятельности очень мало кому известно. Как и о тайных агентах в уголовном розыске. Понятно, что большинство преступлений раскрывается с помощью платной и негласной агентуры среди уголовников. Причем часто сотрудники милиции должны покрывать своих «агентов», разрешая им некоторые преступления, чтобы они выдавали им те, которые необходимо раскрыть. В общем, существует система не гласных договоров между сотрудниками милиции и их «агентами». Нигде и никто не имеет права об этом писать, тем более выдавать сведения об агентах посторонним. Это самая строгая служебная тайна.
Примерно такая же тайна — и наличие «вольных стрелков». Все знали, что существует Первое Главное управление. Это была элита КГБ — ее внешняя разведка. За тем было Второе Главное управление — контрразведка. Третье управление занималось военной контрразведкой. Четвертое — транспортом. Пятое — вопросами идеологии и защиты конституционного строя. Шестое — вопросами экономической контрразведки и промышленной безопасности. Седьмое — наружным наблюдением. Восьмое — связью и шифровальной службой, в общем, можно долго перечислять управления и отделы. Девятое управление занималось охраной членов Политбюро и правительственных объектов.
Но в каждой службе есть своя система безопасности. Или своя «специальная инспекция». Существовала она и в КГБ, подчиняясь непосредственно высшему руководству организации. А еще было мобилизационное управление, которое тоже занималось различными вопросами, связанными с возможными действиями КГБ в нестабильный период агрессии противника или объявления войны. На стыке мобилизационного управления и специальной инспекции и был создан отдел, о существовании которого знали только высшие сотрудники КГБ СССР. О нем не докладывали даже в Политбюро, о нем не могли знать даже руководители разведки или контрразведки, не говоря уже об остальных высших офицерах.
Разведчики вообще, как правило, действуют под прикрытием различных организаций. Например, МИДа, что, в общем, понятно. В любом посольстве работают представители спецслужб под дипломатическим прикрытием. Работают они также и в различных представительствах разных зарубежных компаний, занимающихся экспортом и импортом. Ничего нового я не открываю. Среди служащих Интуриста, Внешторга, посольств, среди собственных корреспондентов газет и журналов всегда было до пятидесяти процентов сотрудников спецслужб. Иногда даже больше. И учтите, что в СССР была еще такая очень «уважаемая» организация, как ГРУ, о существовании которой вообще старались не упоминать.
Таким образом, во многих организациях сидели негласные офицеры КГБ. Они могли работать под любым прикрытием. Например, кадровый офицер разведки мог руководить Домом дружбы в какой-нибудь стране или быть проректором университета по связям с иностранцами. В общем, все, что хотите. Но «вольный стрелок» — это совсем другое. Это офицер без связей и без агентуры. Этот человек формально предоставлен сам себе, но устроен на работу в какую-то определенную организацию. Он может быть кем угодно — ученым, врачом, инженером, строителем, партийным работником, даже сотрудником полиции или прокуратуры. Может быть талантливым художником или писателем, актером или режиссером. Но никто не должен знать, что параллельно он еще и сотрудник спецслужбы, готовый в любой момент применить свои профессиональные навыки. Это как заряженный пистолет, готовый выстрелить в любую секунду. Самое важное, чтобы там оказался полный магазин. В решающее время и в решающий момент. Я знал одного преподавателя в нашем институте, который всю войну проработал дворником. Moжете себе представить? Кадровый офицер, орденоносец, подполковник. И четыре года работал дворником в ГУМе. Знаете почему? Он должен был фиксировать появление любого неизвестного и находиться среди работников ГУМа, где мог
