заразная болезнь.
В наших частях часто появлялись визитеры, которые платили офицерам за использованную бронетехнику, за списанное оружие, за патроны, даже за солдат, которых забирали на операции. По ночам некоторые офицеры выезжали охотиться на «чернозадых», так мы называли местных азеров. Учитывая, что я из Башкирии, меня могли бы не включать в такие рейды, но я был хорошим стрелком, и меня охотно забирали для подобной «охоты». Армяне платили больше, азербайджанцы меньше. Но когда платили они, мы выезжали уже для охоты на «хачиков». Вот так и служили. Война – вещь паскудная, а гражданская война вообще не знает никаких правил. Семьи вырезаются, женщин насилуют и убивают, детям выкалывают глаза, даже страшно вспоминать. А человек, который один раз переходит через эту грань, уже теряет человеческий облик. Он превращается в зверя. Вот мы часто удивляемся, что немецкая армия, перешедшая наши границы в сорок первом, действовала против мирных жителей так, словно сорвалась с цепи. Словно их всех сразу подменили – этих воспитанных, культурных, цивилизованных немцев, так много давших миру в области философии и музыки. А на самом деле все понятно. Они два года до этого воевали. Два года убивали людей. Понимаете, о чем я говорю? За два года воюющая армия постепенно привыкает к крови, солдаты не боятся убивать, не стесняются насиловать по праву победителей, не опасаются крови. Любая война превращает армию в узаконенных убийц, особенно когда воюют против мирного населения.
Кстати, недавно узнал, во что превратилась Красная армия к сорок четвертому году, после трех лет войны, когда вступила на территорию зарубежных стран и особенно в Германию. Эти данные до сих пор засекречены. Сколько тысяч наших солдат было расстреляно за убийства и насилие по отношение к мирному населению. Есть статистика, но ее никогда не опубликуют. Может, и правильно, что не опубликуют. Шла страшная война, и жестокость была нормой с обеих сторон. В такой войне не побеждают уговорами и переговорами. На агрессию нужно отвечать агрессией, на жестокость сверхжестокостью. Победить можно только силой воли, силой характеров, превращая свою армию в еще более страшную машину убийств, чем армия противника.
Почему я об этом вспомнил? Наверно, потому, что сам проявил себя далеко не ангелом, убивая «чернозадых» и «хачиков» по заданию нашего офицера. Самое интересное, что он был таджиком. Талиб Мадаминов. Наш старший лейтенант. Мусульманин, который с удовольствием брал деньги с обеих сторон и с таким же усердием убивал «азеров» – своих братьев по вере, как и «хачиков». Хотя какая там «вера». Нам слишком долго внушали, что Бога нет. Целых семьдесят лет говорили, что он не существует. Выросло три поколения атеистов. Верили не в Бога, в некие идеалы, но молодец Горбачев их полностью разрушил. Никаких идеалов не осталось. А потом всем сказали, что они и не нужны. Мы, оказывается, ошибались и вообще шли не туда, куда шли все остальные. И еще нам сказали, что совесть тоже не нужна. И мы остались ни с чем. Без Бога, без идеалов, без совести. И стали убивать друг друга. Поэтому Мадаминов был прав. Он брал деньги с обеих сторон и равнодушно убивал и тех, и других.
Я вернулся из армии уже совсем другим человеком и устроился охранником в ночной клуб «Золотая антилопа». Это было время, когда все рушилось. Конец девяносто первого года. Постоянные драки, открытое потребление наркотиков, девочки, не стесняясь, становились проститутками. Потом где-то напишут, что в этот момент многие десятиклассницы мечтали о карьере проституток, а мальчики о карьере киллеров. Вот такие у нас появились идеалы.
Мне приходилось почти ежедневно участвовать в каких-то драках, и это закончилось тем, что меня приметили люди Тухвата Черного, который был известным смотрящим по Южному Уралу. Он предложил мне работать на него, и я сразу согласился. Но здесь мне не повезло. Или, может, повезло, смотря как посмотреть. Как только мы прилетели в Москву, так сразу и попали в засаду, которую организовал его помощник Леонид Димарин. Оказывается, он стащил «общак» и решил переложить ответственность на своего шефа. Это было удобно и очень выгодно.
В засаде убили Тухвата и его телохранителя, а я чудом сбежал. Просто чудом. Если бы я был опытным бандитом, то меня бы обязательно нашли. Но я был дилетантом, который делает обычно не предусмотренные профессионалами ходы, и поэтому меня не смогли обнаружить. Мне удалось уйти и потом устроиться на один комбинат водителем. Но Димарин меня долго искал. Кончилось это тем, что я сам нашел этого сукина сына и едва не прикончил, но ему удалось сбежать. Но самое страшное, что он понял: я знаю, почему он убил Тухвата. Вот тогда он и решил меня найти и убрать любым способом. Чтобы снова выманить меня в Москву, он вырезал в Уфе всех оставшихся членов моей семьи. Мать, брата, его жену и его малолетних детей.
Можете себе представить, в каком состоянии я был? Любой другой на моем месте сразу бы ринулся в столицу искать эту сволочь. Но я проявил необыкновенную рассудительность. Я вышел на самого Реваза Московского и рассказал ему о том, как Димарин пытался их обмануть. Вы знаете, что бывает с бандитом или вором, который посягает на общие деньги? Не знаете. Тогда вам лучше этого не знать. Я даже сейчас содрогаюсь, когда вспоминаю, что именно сделали с Димариным после того, как его взяли. Никто не имеет права нарушать эти правила. Никто не имеет права воровать у своих товарищей. Это уже полный беспредел, за который страшно наказывают.
Вообще, если подумать, то многие правила воровского мира ничем не отличаются от обычных норм поведения. Нужно уважать своих родителей, чтить старших, не предавать товарищей, не воровать их деньги. Нельзя приставать к женам своих друзей, это святое. Нельзя обижать женщин и детей. Конечно, грехи на преступниках есть. Заповеди «не убей» и «не укради» постоянно нарушаются, но тем, кто обижает детей и женщин, нет пощады в воровском мире. Могу дать один общий совет всем начинающим бандитам и насильникам на все времена. Не насилуйте и не мучайте детей и женщин. Возможно, вы сумеете найти хорошего адвоката, дать взятку продажному судье, уговорить коррумпированного прокурора не возражать против очень небольшого наказания. Но преступный мир вам этого не простит. Насильникам, извращенцам и педофилам нет места в тюрьмах и колониях. Там вашу жизнь превратят в настоящий ад. Поверьте мне, человеку, который сидел не только в наших тюрьмах, но и в иностранных. Нигде подобного не прощают. Наказание будет страшным и на всю жизнь. Вы становитесь изгоем, которого будут сторониться все остальные заключенные.
После того как меня взял к себе Реваз Московский, мы проработали с ним около трех лет. Всякое случалось, приходилось и людей убирать, и выполнять другие поручения Реваза. Но это был человек, живущий по «правилам» воровского мира. Он не любил беспредельщиков. Когда началась война в Чечне, ему предложили сделать бизнес на военнопленных и заложниках, которых следовало выкупать. И тогда Реваз сказал свою известную фразу, которая разлетелась не только по всей Москве, но и по всей стране. Он сказал: «Я вор, а не предатель». Потом говорили, что он сказал «Я бандит, а не предатель», но он так не мог сказать, так как был именно «вором в законе». И эта фраза, конечно, очень не понравилась политикам, которые предлагали ему делать такой бизнес на крови. Мы срочно уехали во Францию, и там Реваза застрелили. Стрелял профессиональный киллер, которого так и не нашли. Зато на вилле обнаружили оружие и на нем мои отпечатки пальцев. Понятно, что если я прилетел вместе с Ревазом, то мне дали оружие уже во Франции, чтобы я мог его защитить. А мне предъявили обвинение в незаконном ввозе оружия. Интересно, каким образом я мог провезти оружие, когда мы проходили две границы и летели в самолете? Но я получил во Франции три года тюрьмы, и меня отправили в знаменитую лионскую тюрьму. Должен сказать, что я отсидел, конечно, не весь срок, меня довольно быстро депортировали обратно, но зато я успел неплохо выучить французский и английский языки. Со мной в камере одно время сидел ирландец, который и учил меня английскому. А французский пришлось выучить самому, все-таки в тюрьме все надзиратели и заключенные говорили на французском языке. Знаете, что меня поражало во Франции? Нет, даже не поражало, а изумляло. Наличие темнокожих и арабов. Было такое ощущение, что эта страна вообще находится где-то в Экваториальной Африке – такое количество темнокожих и арабов сидело в тюрьме.
Я вернулся в Москву, и меня послали на Дальний Восток, смотрящим по порту во Владивостоке. Тогда оттуда шел настоящий поток иностранных машин и разборки в морском порту случались почти каждый день. Там меня запомнили под именем Казбека Хадырова. Я работал «честно». Давил конкурентов, разбирался с соперниками, поддерживал тех, кто исправно платил дань. В общем, работал смотрящим несколько лет, пока не появилась банда Ярмыша. Этот громила начал теснить нас из порта, и у нас появились серьезные проблемы. Мы начали уступать ему, и это не понравилось кому-то наверху. Тогда мы
