– У нас создана целая структура для борьбы с разного рода преступлениями в финансовой сфере, – сообщил Берндт, – об этом есть подробная информация на сайте нашего банка. Мы ведь работаем сейчас особенно плотно с банками из Восточной Европы, а там подобные случаи возникают довольно часто.
– А разве в Западной Европе подобных случаев бывает меньше? – весело уточнил Дронго.
– У нас строгие законы и отлаженные финансовые регуляторы, – пояснил Берндт, – поэтому подобные махинации в наших странах не проходят. Мне рассказывал один из наших экспертов, что даже банки и инвестиционные компании в Греции давали часто неверную информацию. Как видите, от этого соблазна не смогли уберечься даже банки Западной Европы. Может, поэтому у них такой катастрофический долг. В Германии подобное было бы немыслимо.
Послышался звон опрокинутого бокала. Девочка испуганно вскрикнула. Это она задела рукой бокал, который опрокинулся и разбился.
– Я не нарочно, – прошептала испуганная Ева.
– Нужно быть внимательнее и осторожнее, – громко сказала бабушка. – В твоем возрасте пора уже знать, как нужно вести себя за столом. Не нужно забывать, что порядочные немецкие дети знают, как вести себя в обществе.
Ева всхлипнула. Анна бросилась на помощь дочке.
– Зачем вы так говорите! – нервно произнесла она. – Вы же видели, что она задела бокал нечаянно. Разве можно так обижать ребенка?
– Я ее воспитываю, а не обижаю, – возразила Марта. – Делаю то, что не сделали родители. В конце концов, вы обязаны понимать, что ваша дочь уже не вернется жить в Казахстан или в Россию, а должна будет жить в этой стране и быть образцовой немецкой девочкой. Не представляю, как она будет общаться со своими сверстниками в школе, если до сих пор правильно не может разговаривать по-немецки.
– Она понимает по-немецки, – поправила Эмма.
– Не нужно вмешиваться, – строго проговорила Марта, – это моя внучка, и я знаю, как нужно воспитывать немецких детей, чтобы они могли быть примером для всех остальных. К сожалению, в этой девочке сказывается кровь ее другой бабушки.
– При чем тут моя умершая мама? – резко спросила Анна.
Ева, понимая, что скандал начался из-за разбитого бокала, расплакалась. Анна обняла дочку, пытаясь ее утешить.
– Почему она плачет? – растерянно спросила Сюзанна.
– Она разбила бокал и чувствует свою вину, – пояснила Марта. – А вас, Эмма, я попрошу никогда не вмешиваться в мои разговоры с внучкой и с моей невесткой. В конце концов, я имею право делать им обеим замечания на правах старшей родственницы.
– Вы неправильно понимаете роль бабушки, – не выдержала Анна.
Наступило неловкое молчание. В гостиную вернулись Герман и Арнольд. И в этот момент Калерия Яковлевна, выйдя из столовой, подозвала к себе Германа. Тот подошел к ней, выслушал ее слова и, кивнув, прошел к выключателю. Погас свет. Все замерли. Даже Ева перестала плакать. И тогда Калерия Яковлевна вкатила большой торт со свечами, которые должна была загасить именинница. Все захлопали, зашумели.
– Туши свечи, – предложил Герман своей матери.
Она не двинулась с места.
– Твоя супруга считает, что я неправильно понимаю роль бабушки, – резко проговорила Марта, – и вообще влезаю не в свое дело, пытаясь воспитать из девочки хорошего человека.
– Этого я не говорила, – попыталась оправдаться Анна.
– Помолчи, – прервала ее Марта. – Может, теперь по твоей милости я не должна разговаривать и со своим сыном?
– Мама, сейчас не время и не место ссориться. Этот торт для тебя заказала Анна. Ты должна задуть свечи.
– Я не хочу подходить к этому торту! – отрезала Марта. – Калерия, ты можешь унести его обратно.
– Так нельзя, – попытался вмешаться Герман.
– Калерия, ты слышала, что я тебе приказала? Хватит с меня их тортов! – заявила Марта.
Калерия Яковлевна замерла, глядя на Германа и не зная, как поступить.
– Нужно задуть свечи, – неожиданно в темноте раздался голос Сюзанны. Она поднялась, подошла к торту и, наклонившись над ним, начала задувать свечи по одной. Все молчали, пораженные этим зрелищем. Когда потухла последняя свеча, они еще несколько секунд пробыли в темноте, а затем кто-то включил свет.
– Ты напрасно это сделала! – громко произнесла Марта. – В следующий раз будет лучше, если ты спросишь у меня разрешение.
– Ей уже давно пора спать, – поддержала мать Мадлен. – Я думаю, что нам пора заканчивать празднование юбилея.
– Давайте выпьем еще раз за нашу хозяйку, чтобы она жила еще сто лет, – лицемерно предложил Пастушенко среди всеобщего неприятного молчания. Он взял бутылку шампанского и снова начал обход гостей, наливая каждому в высокие бокалы. Перед каждым из гостей стояли два бокала и один стакан. Сказывалось пристрастие хозяйки дома к некоему показному аристократизму. Выросшая в бараке североказахстанского лагеря для членов семей врагов народа, Марта любила этот большой особняк и требовала, чтобы перед каждым из гостей выставлялось определенное количество посуды и бокалов.
– Нельзя мешать вино и шампанское, – заметила Анна.
– Мы только выпьем напоследок за фрау Марту, – сказал Арнольд, – в конце концов, это даже обидно, что здесь останется шампанское, которое мы не выпьем за здоровье и долголетие хозяйки дома.
– Не думаю, что все присутствующие так желают мне долгих лет жизни, – криво усмехнулась Марта.
– Давайте выпьем за Марту, – неожиданно согласилась ее младшая сестра.
– За ваше здоровье, фрау Марта! – поднял бокал Арнольд, возвращаясь на свое место.
– За тебя, мама, – подошла к ней Мадлен.
Марта нехотя подняла свой бокал.
– Арнольд, вы все опять перепутали, – сказала она. – Вы мне почти не налили вина. А у моей сестры опять полный бокал. Ей нельзя столько пить.
– Извините, – пробормотал Пастушенко, подбежав с бутылкой и доливая шампанское в бокал хозяйки дома.
– Будем считать, что я согласилась выпить за ваш тост, – сказала Марта, поднимая свой бокал и чокаясь со своей дочерью. Затем она выпила шампанское. – Хорошее шампанское всегда бывает немного кисловатым, – убежденно произнесла Марта.
Она обернулась, словно в поисках своего стула, и тяжело опустилась на него.
– Кажется, у меня болит сердце, – призналась Марта.
– Это все из-за переутомления, – убежденно сказала Мадлен. – Мы скоро уйдем, а тебе нужно будет немного полежать и отдохнуть. И нашей тете Сюзанне тоже следует отдохнуть. Вчера она была в очень плохом состоянии.
– Нет, – возразила Сюзанна, – я чувствую себя нормально.
– Кажется, мне понадобится врач, – вдруг сказала Марта. – У меня сильно кружится голова.
Она поднялась со стула, пошатнулась.
– Что с тобой? – спросила испуганная дочь.
– Не знаю. – Марта обвела всех каким-то странным, невидящим взглядом и, ни с кем не прощаясь, повернулась, чтобы выйти из гостиной. Спальни в этом доме находились на втором этаже. Все молча следили за ней. Она сделала шаг, другой, третий… Затем обернулась.
– Не понимаю, что со мной происходит. – Женщина внезапно пошатнулась и начала оседать на пол.
– Мама! – закричала Мадлен, бросаясь к Марте.
Та упала буквально ей на руки. К ним бросился Берндт. Он поднял потерявшую сознание тещу и
