— Скоро? Что это значит?
Шара оглянулась на дверь, словно ожидая, что та в любую минуту откроется.
— Это все… очень непросто, — вздохнула она наконец. — Больше я не могу сказать. Вам придется мне поверить.
— Мне плевать, просто или непросто, — отрезал Билл, снова повышая голос.
Он медленно моргнул, чувствуя, как кружится от усилий голова.
— Шара, у меня семья, к которой я должен вернуться. Вы понимаете? Семья. Мы с Лукой уберемся отсюда, как только я встану на ноги.
Билл ухватил ее запястье и дернул на себя так, что они оказались лицом к лицу.
— Вы понимаете? — повторил он, чувствуя, как его переполняет гнев.
Он кинул взгляд на другую кровать, где сидел Бабу. Мальчик смотрел то на него, то на нее, по щекам текли слезы — неожиданная злость Билла, казалось, напугала его.
Билл отпустил Шару и медленно откинулся на подушку.
— Простите, — прошептал он. — Я не хотел кричать. Просто я схожу с ума, лежа здесь и думая обо всем.
Шара подошла к Бабу, положила руку ему на плечи и улыбнулась, пытаясь успокоить.
— Я знаю, что ввела вас в заблуждение, — сказала она, не поворачиваясь к Биллу. — Но у меня были на то веские причины. И я прошу вас хотя бы не считать мои поступки злым умыслом. Вы говорите, что надо возвращать долги… что ж, мы принесли вас сюда и лечим ваши раны. Я молю об одном: чтобы вы проявили немного терпения.
Она убрала с лица прядь черных волос. Когда она обернулась, Билл увидел, какая неимоверная усталость вдруг исказила ее черты.
— Вы и представить себе не можете, чего мне стоило доставить вас сюда. Вы не должны были видеть Гелтанг, а теперь, когда увидели… этого уже не изменить.
Билл посмотрел на Бабу, и выражение его лица смягчилось: он вспомнил собственного сына, Хэла.
— Можете объяснить ему, что я извиняюсь за крик? — спросил он.
Поднеся руку к лицу, он провел пальцами по сломанному носу, по растрескавшимся губам и улыбнулся невесело.
— Не удивлен, что он меня испугался. Видок у меня, наверное, ужасный.
Шара прошептала несколько слов по-тибетски и взъерошила мальчику волосы.
— Не беспокойтесь. Бабу, конечно, маленький, но он гораздо сильнее духом, чем может показаться. Мы вместе пересекли весь Тибет.
Слушая ее, Билл протянул руку и взял свой блокнотик со столика у кровати. Тут были и другие его вещи, включая помятую фотографию Кэти и детей. Выдрав листочек, он начал складывать его.
— Да, конечно, я не должен был срываться. Извините.
— Вам многое пришлось пережить, — проговорила Шара. — Нам всем досталось.
Билл помолчал и снова, чуть поморщившись, приподнялся на подушке — усилие далось ему не без труда. Он раскрыл ладонь — на ней лежал свернутый из бумаги лягушонок.
— Ква-ква, — вполголоса произнес он.
Шара передала лягушонка Бабу, тот взял игрушку, и страх исчез с его лица, сменившись любопытством. Мальчик надавил на бумажную голову, недоумевая, как у лягушонка двигаются ноги. Еще секунда, и нос Бабу сморщился, улыбка озарила лицо.
— Ква-ква, — повторил он, и улыбка стала шире.
Билл собрался было заговорить, как дверь вдруг открылась и в комнату сначала заглянул, а потом вошел коренастый монах. Он внимательно осмотрел всех, потом сложил руки на груди, и заиграли обнаженные бицепсы. От макушки все лицо монаха рассекал шрам.
— Дранг, — с досадой сказала Шара.
Монах не ответил. С безразличным видом он отошел чуть в сторону и замер. Шара сделала Бабу знак помалкивать, и в этот момент в комнате появилась еще одна фигура. Даже прежде, чем человек откинул капюшон, Шара узнала его. Ошибиться было невозможно: Рега.
— Тяти делек, досточтимый отец. — Шара низко поклонилась. — Ваше присутствие честь для нас.
Рега не ответил. Голова его склонилась набок, ноздри раздувались — он чувствовал резкий запах дезинфекции.
— Отец? — повторила Шара, и голова монаха резко дернулась в ее направлении.
— Мне сообщили, что в этой комнате шум, — сказал наконец Рега. — Что здесь происходит?
Шара посмотрела на Билла, а тот переводил взгляд с нее на монаха, пытаясь понять, о чем они разговаривают.
— Я зашла проведать больного, — быстро ответила Шара. — Но у меня срочные дела. Прошу меня извинить… — Ее голос смолк, потому что внимание Реги привлекло нечто другое.
Он повернул голову в сторону Бабу, сидевшего на кровати.
Старый монах двинулся к Бабу, и тот подался назад, молельные четки нервно звякнули в руке.
— Шара? — позвал он высоким испуганным голосом.
Ноздри Реги снова раздулись.
— Наконец-то я встретил мальчика. Сына губернатора Депона.
Он вытянул руку с длинными изящными пальцами.
— Подойди ко мне, дитя.
Шара натянуто улыбнулась.
— При всем уважении, досточтимый отец… Его святейшество настоятель запретил мальчику общаться с другими членами ордена. Я отнесу его назад.
— Но он же находится здесь с европейцем? А я прошу лишь познакомиться с мальчиком настолько необычным, что он даже не прошел у нас инициацию. — Губы Реги растянулись в вымученной улыбке, обнажив гнилые зубы. — Увидеть я могу только прикосновением. Ты ведь не откажешь слепому старику?
Шара помедлила секунду, быстро посмотрев на Дранга, стоявшего у дверей. Его внимание, казалось, целиком поглощали нефритовые четки Бабу. Наконец он повернул голову и встретился с ней взглядом, после чего сделал шаг в сторону и загородил дверной проем.
Шара помогла Бабу слезть с кровати, и когда Рега подошел, мальчик стоял неподвижно, вытянув руки вперед.
— Стой спокойно — досточтимый отец хочет познакомиться с тобой, — сказала Шара, чувствуя напряжение в собственном голосе.
Костлявая рука Реги прошлась по щекам мальчика, по затылку, переместилась на подбородок. Когда пальцы коснулись закрытых глаз Бабу, четки выпали из руки мальчика и звякнули об пол. Наконец Рега распрямился, сжав пальцы.
— Ты говоришь, что ты сын губернатора, но я готов утверждать, что ты родился на плоскогорье. Скажи мне, дитя, когда ты попал в Лхасу?
— Послушайте, отец, он всего лишь ребенок, — возмутилась Шара. — Он слишком мал, чтобы отвечать на вопросы.
— Слишком мал или не может ответить? — парировал Рега. — За последнее время произошло столько неправильного, что я сам решаю…
Его прервали чьи-то быстрые шаги. В дверях появился молодой монах, обвел всех в комнате безумным взглядом, потом быстро поклонился и согнулся, уперев руки в колени и стараясь перевести дыхание.
— Отец, я должен поговорить с вами.
Рега повернулся, скрипнув зубами.
— Подожди, нетерпеливое дитя, — прошипел он, поднимая палец. — Я занят.
— Отец, выслушайте! Случилось нечто ужасное.
Рега помедлил секунду, потом движением руки приказал Дрангу следовать за ним. Он вышел из
