принадлежал Смоки. Пауза. — Алло?
Еще одна пауза.
— Черт подери!
Смоки бросил трубку и поднялся в маленькую комнатку наверху, в которой они жили с Лори.
Джек перевел взгляд с зеленого листка бумаги в левой руке на тонкую стопку банкнот, не веря своим глазам. Сейчас была уже среда, одиннадцать часов утра, и он попросил свои деньги.
— Что это? — спросил он, не веря.
— Ты умеешь читать, — ответил Смоки, — и умеешь считать. Ты двигаешься недостаточно быстро, Джек, по крайней мере, пока. Но ты достаточно сообразителен.
Теперь он сидел с зеленым листком в одной руке и деньгами в другой. Холодная злость пульсировала в его мозгу. Листок был озаглавлен: «Гостевой чек». Он был в точности похож на тот, что использовала миссис Берберри в «Золотой Ложке».
Внизу стояла цифра
Он яростно взглянул вверх: сначала на Лори, которая отсутствующе смотрела в сторону, затем на Смоки, который просто отвернулся.
— Это грабеж, — сдавленно сказал он.
— Джек, это неправда, взгляни на меню…
— Я имею в виду не это, вы знаете, что!
Лори немного сжалась, как будто ожидая, что Смоки сейчас ударит его… но Смоки просто смотрел на Джека с ужасающим равнодушием.
— Я не включил счет за постель, не так ли?
—
Лори удивленно вскрикнула и испуганно уставилась на Смоки… но Смоки просто сел напротив Джека, выпустив густые синие клубы дыма. Свежая поварская шапочка на голове Смоки наклонилась вперед.
— Мы обсуждали с тобой условия твоего найма именно на этом месте, — сказал Смоки. — Ты спросил, есть ли работа. Я сказал, что есть. О твоей еде упомянуто не было. Если бы мы упомянули это, возможно, что-то и можно было сделать. А, может, и нет. Но ты не упомянул об этом, теперь ты видишь, к чему это приводит.
Джек дрожал, в его глазах стояли слезы. Он пытался заговорить, но из его горла вырывались лишь хрипы. Он был слишком взбешен, чтобы говорить.
— Конечно, если ты хочешь сейчас обсудить условия работы и включить в них питание…
—
Джек двинулся к двери, и, несмотря на свой гнев, он знал, не думал, а именно знал, что не сможет уйти.
— Джек.
Он коснулся дверной ручки, собираясь схватить и повернуть ее, но этот голос был тверд и полон конкретной угрозы. Джек опустил ручку и повернулся, гнев покинул его. Неожиданно он почувствовал себя выжатым и старым. Лори отошла за стойку. Она решила, что если Смоки не будет бить Джека кулаками, значит все в порядке.
— Я не хочу, чтобы ты оставлял меня тогда, когда я ожидаю наплыва народа в выходные.
— Я собираюсь уйти отсюда, ты надул меня.
— Нет, сэр, — ответил Смоки. — Я объяснил тебе это. Если кто-то и надул тебя, так это ты сам. Теперь мы можем обсудить твое питание — за полцены, возможно, и даже минералка бесплатно. Я никогда не делал этого для молодых помощников, которых время от времени нанимал, но в эти выходные ожидается очень большой наплыв. Будет много рабочих на сборе яблок. А ты мне нравишься, Джек. Вот почему я не убил тебя сразу же, когда ты повысил на меня голос, хотя должен был. Но ты нужен мне на выходные.
Джек почувствовал, как его ненависть на краткое время вернулась и снова исчезла.
— А если я все равно уйду? — спросил он. — У меня есть пять долларов, и мне очень не хочется оставаться в этом паршивом городишке.
Глядя на Джека и все еще натянуто улыбаясь, Смоки произнес:
— Ты помнишь, как ты вчера вошел в мужской туалет убирать за мужиком, который облевал там весь пол?
Джек кивнул.
— Ты помнишь, как он выглядит?
— Гадко. Омерзительно. Ну и что?
— Это Могильщик Эйтвелл. Его настоящее имя Чарлтон, но он десять лет заботился о городском кладбище, так что все его зовут Могильщиком. Это было… да, двадцать лет назад. Он поступил в городскую полицию в то время, когда Никсона избрали президентом. Теперь он шеф полиции.
Смоки поднял сигару, затянулся и посмотрел на Джека.
— Мы с Могильщиком встретимся, — сказал Смоки. — И если ты сейчас уйдешь отсюда, Джек, я не могу гарантировать, что у тебя не будет никаких проблем с Могильщиком. Может быть, он отправит тебя домой. Может быть, пошлет на сбор яблок. Возле Оутли есть… да, кажется, сорок акров хороших деревьев. Может быть, поколотит. Или… я слышал, что Старина Могильщик любит малышей на дорогах. Преимущественно мальчиков.
Джек подумал о похожем на дубинку члене и почувствовал свою слабость и страх.
— Здесь ты у меня под крылышком, так сказать, — продолжал Смоки. — Как только ты выйдешь на дорогу, кто знает? Могильщик может оказаться где угодно. Ты можешь уйти из города без опаски. С другой стороны, ты можешь вдруг встретиться с его большим плимутом. Могильщик не очень сообразителен, но иногда у него прорезается нюх. Или… кто-нибудь может позвонить ему.
Лори вымыла за стойкой тарелки, затем вытерла руки, включила радио и начала напевать вместе с ним.
— Вот что я тебе скажу, — сказал Смоки. — Задержись здесь. Поработай до выходных. Затем я погружу тебя в свой пикап и сам отвезу за городскую черту. Ну как? Ты уйдешь отсюда в воскресенье днем, с тридцатью баксами в кармане. Может быть, ты решишь, что Оутли не самое худшее место на свете. Так что скажешь?
Джек глядел в его карие глаза, всматриваясь в желтые белки и маленькие красные прожилки. Широкая, искренняя улыбка Смоки обнажала его вставные зубы, создавая пугающее ощущение
Смоки знал, что он не верит ни одному его слову. Все это ложь, и на нее не стоит обращать внимания. После работы в субботу ночью и в воскресенье утром Смоки скажет, что не может отвезти его, потому что слишком поздно, и он, Смоки, слишком занят. И Джек не только слишком устанет, чтобы уйти пешком, но и будет опасаться, что Смоки сможет отложить все свои важные дела на пару минут, позвонить своему другу Могильщику Эйтвеллу и сказать:
— Он идет по Мельничной Дороге. Могильщик, старина, почему бы тебе не подбросить его? Он
