— Бьюсь об заклад, что это было хорошее место, — сказал Вулф. — Чистое и полное силы…
— Вулф? — тихо спросил Джек. — Вулф, на твоих ладонях опять появились волосы.
Вулф вздрогнул и посмотрел на Джека.
На мгновение (возможно, это была лихорадочная галлюцинация, но даже если нет, то это длилось всего лишь мгновение) Вулф взглянул на Джека с плотоядным голодом. Затем он как бы встряхнулся, как будто отгоняя дурной сон.
— Да, — сказал он, — но я не хочу говорить об этом, и я не хочу, чтобы ты говорил, это не имеет значения, не сейчас.
Вулф очевидно не собирался отвечать.
Если Джек не выпьет лекарство, то Вулф, возможно, сочтет необходимым просто раскрыть рот силой и влить его в горло Джеку.
— Помни, если это убьет меня, ты останешься один, — хмуро сказал Джек, беря банку. Она все еще была теплая.
Выражение ужасного отчаяния промелькнуло на лице Вулфа. Он поправил на носу стеклянные очки.
— Я не хочу вредить тебе, Джек. Вулф не хочет повредить Джеку.
Его взгляд был настолько сильным и полным сострадания, что казался смешным, если бы не был так очевидно искренним.
Джек взял банку и отпил глоток. Он не смог сдержать гримасу отвращения.
Вкус был настолько ужасен, как он и ожидал…
— Вулф! — закричал он, — схвати меня за руку!
Вулф так и сделал, удивленный и взволнованный.
— Джек? Джеки? Что это?
Вкус лекарства стал слабее. Одновременно теплая волна, вроде той, которая возникла после маленького глотка бренди, которое мать разрешила ему попробовать на праздник, разлилась по его желудку. И мир опять обрел устойчивость. Возможно, это короткое колебание мира было лишь в его воображении… но Джек так не думал.
— Джек? Что это?
— Мне уже лучше, — сказал он, изображая на лице улыбку. — Я чувствую себя лучше, вот и все.
Он обнаружил, что это действительно так.
— Ты и пахнешь лучше, — сказал Вулф. —
На следующий день ему стало еще лучше, но слабость все еще чувствовалась. Вулф нес его на спине, и они медленно продвигались на запад. Когда начали наступать сумерки, они стали подыскивать место, чтобы заночевать. Джек заметил деревянный сарай в маленьком грязном овраге. Он был спрятан за деревьями. Вулф согласился без лишних разговоров. Весь этот день он был молчалив и грустен.
Джек уснул почти сразу же и проснулся около одиннадцати, чтобы сходить по нужде. Он оглянулся и увидел, что место Вулфа пусто. Джек подумал, что Вулф, видимо, пошел поискать еще корешков, чтобы приготовить свой эквивалент аспирина. Джек поморщился, но решил, что если Вулф захочет, чтобы он опять выпил эту дрянь, он выпьет. Она действительно сильно помогла ему.
Он прошел к дальнему концу сарая: высокий, тощий, в длинной куртке, подраных кроссовках и с расстегнутой ширинкой. Он мочился очень долго, глядя при этом на небо. Это была одна из тех обманчивых ночей, которые иногда наступают во второй половине октября или начале ноября незадолго до наступления зимы с ее жестокими, стальными укусами.
Она была почти тропически теплой, с ласковым и нежным бризом.
Над его головой плыла белая, круглая и прекрасная луна. Она бросала чистые, но все же обманчивые блики, делая все одновременно таинственным и ясным. Джек глядел на луну почти зачаровано, забыв обо всем на свете.
На луне было какое-то изображение. Джек без удивления подумал, что это лицо Вулфа… только на нем не было обычного выражения широты, открытости, легкого удивления и простоты. Лицо было узким и темным: оно было темным от волос, но дело не только в этом. Оно было темным от жестоких намерений.
Лицо на луне, причудливо выбитое в камне, было лицом твари, оскалившейся в последний момент перед броском. Ее рот был открыт и полон огромных зубов.
«Мы едим, мы убиваем, убиваем, УБИВАЕМ, УБИВАЕМ!»
Рука коснулась плеча Джека и опустилась до талии.
Джек все еще стоял, зажав свой член в руке между большим и указательным пальцами, и глядел на луну. Он почувствовал, как новая, сильная струя мочи вылетела из него.
— Я испугал тебя? — раздался внезапно голос Вулфа. — Прости, Джек. Бог накажет меня.
Но на мгновение Джеку показалось, что Вулф не жалеет об этом, ему также показалось, что голос Вулфа похож на рычание.
И Джек внезапно понял, что его хотят съесть.
Теперь страх вернулся. Горячий ужас пульсировал в венах, сильнее, чем при лихорадке.
— Джек?
Он медленно повернулся.
Лицо Вулфа, которое, когда они ложились, было слегка щетинистым, теперь все заросло бородой, которая начиналась прямо на висках. Его глаза горели красно-оранжевым светом.
— Вулф, с тобой все в порядке? — спросил Джек хриплым шепотом. Громче говорить он не мог.
— Да, — ответил Вулф. — Я должен идти с луной. Это прекрасно… я бегу… я бегу… я бегу. Но со мной все в порядке, Джек.
Вулф улыбнулся, чтобы показать, насколько «все в порядке», и обнажил ряд гигантских отборных зубов. Джек застыл от ужаса. Это было как пасть у чудовища из фильма
Вулф заметил его реакцию, и вся его потолстевшая, огрубевшая фигура выразила сожаление. Но под сожалением, и не очень глубоко, было еще что-то. Что-то, что будет терзать жертву, пока кровь не польется из ее ноздрей от страха, пока она не застонет и не попросит пощады. Что-то, что будет смеяться, когда раздерет кричащую и все еще пульсирующую в агонии жертву.
Оно будет смеяться,
— Прости, Джек, — сказал он. — Время… оно приближается. Мы должны сделать кое-что. Мы… завтра. Мы будем должны… — Он взглянул вверх, его лицо застыло в гипнотическом трансе.
Вулф запрокинул голову и завыл.
И Джеку показалось, что он услышал очень тихо, как Волк на луне завыл в ответ.
Ужас мгновенно и полностью сковал его. Больше в эту ночь Джек уснуть не смог.
На следующий день Вулфу стало лучше. Впрочем, ненамного лучше, он весь дрожал от напряжения.
