— Я постараюсь, — ответил Волк, и в глазах его сверкнули слезы.
Коридор был пронизан солнечными лучами. Перед двадцатью дверями стояло сорок мальчиков, по двадцать с каждой стороны. Джек и Волк появились последними, но на них никто не обратил внимания. Певец, Баст и еще два мальчика кого-то мутузили на ковре. Их жертвой был невзрачный парнишка лет пятнадцати по фамилии Мортон. Один из двух других мальчиков, как позже узнал Джек, носил имя Варвик, другой — Кейси.
— Когда мы захотим поговорить с тобой, мы спросим тебя сами, — орал Варвик. — Не смей высовываться, Мортон! Понял?
— ОТВЕЧАЙ ЕМУ! — велел Кейси.
— Да, — прошептал Мортон.
— ЧТО? ПОВТОРИ!
— Да, — повторил Мортон.
— Тогда пошел вон, идиот, — приказал Певец, и Мортон, пошатываясь, встал в строй. Мальчиков ожидала служба и ужин.
Служба справлялась в большой высокой комнате по дороге в столовую. Вокруг стоял запах жареного мяса, и ноздри Волка начали ритмично раздуваться. Впервые за весь день выражение интереса промелькнуло в его глазах.
Джек решил быть осторожным. В углу он заметил нечто черное, явно не органического происхождения. Это был крошечный микрофон, замаскированный в стене. Он, вероятно, являлся частью службы. Так было лучше слышно преподобного Гарднера.
Он ожидал начала молитвы. Эти люди — Гарднер, Сонни-Певец или Гектор Баст — заточили его здесь и не собираются освобождать, а теперь еще эта служба!
Самое удивительное, что все мальчики шли на службу явно с охотой.
Служки-мальчики в белых одеждах — уселись в центре комнаты. Джек оглянулся и увидел, что все присутствующие с нетерпением смотрят на открытую дверь. Он подумал, что причина, должно быть, кроется во вкусно пахнущем ужине. Но тут быстрым шагом вошел преподобный Гарднер, и нетерпение на лицах сменилось восторгом. Мортон, еще четверть часа назад производивший крайне жалкое впечатление, просто лучился счастьем.
Мальчики встали на ноги. Волк остался сидеть, удивленно глядя по сторонам, и Джеку пришлось потянуть его за отворот куртки.
— Делай то же, что и все, Волк! — шепнул он.
— Садитесь, мальчики, — улыбаясь, сказал Гарднер. — Пожалуйста, садитесь.
Все сели. На Гарднере были новехонькие синие джинсы и белая шелковая рубашка. Он с улыбкой скользил глазами по своей пастве. Большинство мальчиков восхищенно смотрели на него. Джек обратил внимание на одного из воспитанников — волнистые каштановые волосы, изящные маленькие руки, хрупкое тело. Почему-то он напомнил мальчику покойного дядю Томми.
— Итак, начнем. Гек, приступай.
Гек приступил. Он произносил слова молитвы быстро и механически, как будто копировал голос с пластинки, где воспроизводились лексические правила. После обращения к Богу о продлении их дней и прощении прегрешений, Гек Баст протараторил «Во имя Отца, и Сына, и Святого духа, Аминь!» и сел.
— Спасибо, Гек, — Гарднер взял стул и сел на нем задом наперед, будто ковбой на лошади. Он был весел и дружелюбен; замеченный ранее Джеком налет безумия исчез. — А теперь немного покаемся. Руководи нами, Энди.
Варвик занял место Гека.
— Благодарю Вас, преподобный Гарднер, — сказал Варвик и взглянул на мальчиков.
— Покаемся, — продолжил он. — Кто начнет?
Взметнулся лес рук. Три… пять… восемь!
— Рой Одерсфельд, — выбрал Варвик.
Рой Одерсфельд, высокий мальчик с бородавкой на кончике носа, сложив руки перед собой.
— Я украл в прошлом году у моей мамы десять долларов, — завел он высоким голосом. — Я пошел в зал игровых автоматов и проиграл их все, — он моргнул. — А мой брат заболел пневмонией и попал в больницу в Индианаполисе! Потому что я украл эти деньги! Вот мое покаяние!
Рой Одерсфельд сел.
Солнечный Гарднер спросил:
— Может ли Рой быть прощен?
В унисон прошелестело:
— Рой может быть прощен!
— А может ли кто-либо из присутствующих здесь простить его?
— Никто из присутствующих здесь не может.
— Кто же может простить его?
— Только Господь.
— Просил ли ты Господа простить тебя? — спросил Гарднер Роя.
— Много раз! — Джек увидел, что по щекам Роя текут слезы.
— И когда ты увидишь свою маму, ты расскажешь ей, как плохо поступил по отношению к ней и своему маленькому брату?
— Конечно.
Гарднер кивнул Энди Варвику.
— Покаялся! — провозгласил Варвик.
Покаяние закончилось к шести часам, и покаялись почти все, кроме Джека и Волка. Некоторые каялись в мелких кражах — другие говорили об употреблении алкоголя и курении. Были, конечно, и сбежавшие из дома.
Их вызывал Варвик, но все смотрели на Гарднера и говорили… говорили… говорили…
«Они любят его, мечтают о его расположении, и, покаявшись, получают его. Некоторые, скорей всего, даже слегка наговаривают на себя», — подумал Джек.
Запахи из столовой усиливались. В желудке у Волка громко заурчало, и Джек толкнул его локтем в бок.
Закончилось последнее покаяние, и Гарднер встал. Он стоял в дверном проеме, глядя на проходящих мимо него мальчиков. Когда очередь дошла до Джека и Волка, он придержал мальчика за руку.
— Я встречал тебя раньше.
«Покайся», — говорили его глаза.
И Джек почувствовал потребность сделать это немедленно.
«Конечно, мы знаем друг друга. Ты же хлестал меня кнутом…»
— Нет, — вслух ответил он.
— Да. Конечно, да. Мы встречались раньше в Калифорнии? Майне? Оклахоме? Где?
«Покайся!»
— Я не знаю вас.
Гарднер хихикнул.
— Так ответил апостол Петр, когда его спросили, узнает ли он Иисуса, — заметил он. — Но Петр солгал. Я думаю, ты тоже лжешь. Так где же? В Техасе? Эль-Пасо? Или в Иерусалиме в другой жизни? На Голгофе, месте распятия?
— Говорю Вам…
— Да, да, я знаю, мы встретились лишь сегодня. — Вновь раздался смешок. Волк, как заметил Джек, отпрянул от Гарднера, от которого исходил терпкий запах одеколона, смешиваясь с запахом безумия.
— Я никогда не забываю лица, Джек. Никогда не забываю лица или места. Я вспомню, где мы встречались.
Его глаза перебегали с Джека на Волка и обратно.
— Приятного аппетита, Джек. Приятного аппетита, Волк. Завтра начнется ваша настоящая жизнь
