повинен.
— Он сломал лапы, когда на полной скорости угодил в проволочную ловушку, прикрытую травой. Проволоку натянули как раз над следом вашей крови. Осколок закопали в землю так, чтобы он пропорол любого несчастного, которому случится на него упасть. Посланник упал мимо, но его голову позже подняли и насадили на осколок. Сквозь глаз.
— Ужасная смерть, ваше превосходительство.
— Я бы отвел вас туда, но уже смеркается, и наша добыча может ускользнуть от нас, согласно моим же милосердным правилам. А мы уже проголодались. Давайте упростим задачу. Вы согласны, что Посланник был убит?
— Да, господин. — Наставник старался отогнать мучительные видения разрубленных на части троих джотоков, включая Длиннолапа.
— Поскольку Посланник-Хссина являлся моим подчиненным, предоставляю вам возможность вынести приговор. Проясним обстоятельства. Посланник-Хссина решил значительно расширить арену отборочного турнира, чтобы вызвать вас на состязание помимо вашей воли. Правила турнира запрещают выпускать когти, он эти правила проигнорировал. Ваши раны тому свидетельство. Посему нет ничьей вины, кроме его собственной, в том, что он поплатился жизнью за подобное пренебрежение принятыми порядками.
— Но он не был убит в поединке, — заметил Траат-Адмирал, — его заманили в ловушку.
— Не спешите, Траат. Мы рассматриваем, по сути, вопрос военного порядка. Если некто остается сражаться, зная, что будет убит, — о да, здесь речь о доблести, поправшей смерть. Но что, если тот же некто путает след и заманивает врага в ловушку, где противник окажется повержен? Имеем ли мы право звать подобную победу бесчестьем? На мой взгляд, в данном случае мы сталкиваемся с противоречием. Если верная смерть поможет обрести честь, значит ли это, что победа запятнает позором? О друг мой, избавьте нас от подобных логических выводов!
«Он считает, я это сделал! Не может даже представить, чтобы рабы подняли „руки' на кзина. Да и я, признаться, тоже…»
— Считаю справедливым заявить, что турнирная схватка прошла честно и с честью выиграна. Посланник-Хссина не счел нужным предупредить нашего Героя о нововведениях в турнирном уставе. Наставник-Рабов ответил ему собственным видением порядка ведения боя, также не оповещая о принятом решении ныне погибшего воина Вижу в этом закономерный баланс.
Истина всегда остается скрытой. Наставник отчаянно пытался найти в себе хоть каплю смелости, чтобы рассказать правду.
Игнорируя его бессвязный слабый лепет, Чуут-Риит продолжил свои безупречные рассуждения:
— Да, здесь угадывается баланс. Но, мой юный Герой, ваши действия нанесли мне известный урон, и вы должны возместить его. Я лишился воина для Четвертой флотилии. Поскольку вы честно выиграли поединок, то обязаны поступить ко мне на службу. Вы поступаете под командование Траат-Адмирала, который создает для меня элитную армию, так называемую Пятую флотилию. — Командор кивнул Адмиралу. — Разве этот юный кзин не обладает необходимыми качествами?
Еще долго после этого разговора совершенно смущенный Наставник продолжал размышлять над последствиями расправы, учиненной его рабами. Охота отошла на задний план. К счастью, интерес остальных к ней также временно ослаб. Длиннолап не появлялся, прятался, вероятно. Должен ли он наказать верного джотока? Должен ли привести рабов, представляющих серьезную опасность, на суд к Чуут-Рииту? Да, пожалуй, именно это он и должен сделать. Трус внутри его содрогнулся.
Со стороны Шумящей Расщелины показался Касрисс-Ас:
— Я приказал убрать тело. Поскольку нас теперь меньше, предлагаю немедленно возобновить травлю, иначе добыча уйдет.
— Ваша лапа неважно выглядит, — заметил Командор отеческим тоном. — Нет нужды сопровождать нас. Будет еще случай.
— Эта охота — моя обязанность.
Но случая быть полезным так и не выпало. Раненую взрослую особь выследили и убили первой. И прежде чем погас свет ламп, второй человек, младший, был загнан в угол. Яростные вопли сменились отчаянным криком, прежде чем Чуут-Риит разорвал животное пополам. Наставник присоединился к вечернему пиру, когда подошла его очередь глодать тушу. А что еще он мог сделать? По крайней мере, мясо оказалось восхитительным.
Половину ночи он провел в лесу, бродя без цели.
Потом обнаружил своих джотоков, съежившихся от страха в стойлах. Как заговорить с ними о совершенном преступлении? Должен ли он убить их за подобную провинность? Или поговорить прежде со Смотрителем? Но стоило припомнить наставления гиганта о верном воспитании джотока, за которое сполна воздастся безграничной преданностью, и кровь стыла в жилах. Неужели такую преданность старый кзин имел в виду? Способность к убийству? Неужели Смотритель знал об этом и не сказал?
Длиннолап сжался в комок, спрятал голову глубоко под локтями, молчаливо и осторожно поглядывая из-под защитных пленок. Как хозяину трех личных рабов, Наставнику следовало сказать хоть что-то.
Но как он мог хотя бы заговорить о случившемся? Это ведь сущий кошмар!
— Я зол! — Клыки обнажились в оскале. — Ты ослушался моего приказа! Лично тебе я дал задание охранять людей, а что ты сделал вместо этого?! Ты охранял меня! Приматы убиты! Я могу о себе позаботиться! Я воин! Герой! Не смей идти поперек воли Героя! Обязан подчиняться!
Данный вопрос был поднят в первый и в последний раз.
Глава 11
(2399–2401 н. э.)
Военные корабли Патриархата были громоздкими и тесными. Субсветовые линии снабжения не предназначены для масштабов межзвездной Империи. Все необходимое в военном походе, до самых мелочей, должно быть учтено командиром департамента снабжения и погружено на борт. Припасы требуют места Водород требует места Очистители оплетают корабль сетью труб. Требуют места капсулы- гибернаторы. Машинные отделения тоже. А гравитационные двигатели и их заслоны занимают половину корабельного пространства.
Ни один кзин с окраины, привыкший рычать со всей дури посреди саванны, не способен создать или хотя бы представить вызывающие клаустрофобию тесные коридоры, громоздкие трубопроводы, крошечные каюты, где даже потолки приспособлены под хранение необходимых вещей и оборудования. Тем не менее давным-давно кзинти-наемники попали в этот Ад-В-Небесах за грех нетерпения.
От Р'хшссиры до альфы Центавра свет путешествует два с половиной года. То же расстояние флот кзинов покрывает за три с лишним. Флагман Чуут-Риита, с тех пор как командор узнал о существовании расы приматов, потратил семнадцать лет, чтобы достичь двойной звезды человечества.
Подобные путешествия изматывали. Без гибернационных капсул обидчивые и скорые на расправу воители растеряли бы все жалкие крупицы терпения, останься они бодрствовать на всем протяжении межзвездного перелета. Наставнику-Рабов все это было незнакомо. Он сам решил остаться на корабельном дежурстве. Всю жизнь он, по сути, был прикован к безжизненной скале, крутившейся вокруг умиравшей звезды. Как же мог он пропустить такое приключение, погрузившись в длительный сон!
Готовясь к полету на Дивную Твердь, он жадно глотал саги кзинских сказителей одну за другой. В конце концов, его раса была рождена на одной из планет. Скитаться по родным землям, вдыхая запахи, приносимые ветрами, — вот чего на самом деле жаждал любой кзин в глубине души. Не потому ли привлекала кзинов Дивная Твердь, что так походила на колыбель их собственной породы?
Листая страницы трагедии «Военачальник Чми у Морских Столбов», где описывалось отцеубийство, Наставник буквально ощущал, как мех напитывается тяжелой морской влагой после шторма у Столбов. Когда Герой ослеплял себя, раскаиваясь в содеянном, Наставник даже прервал чтение — ему хотелось увидеть родной мир кзинов воочию, прежде чем обрести себя.
Саг было много. Наставник представлял себя членом прайда Рргира в горах Лунного Ловца Слышал
