ствол дерева, готовый исчезнуть в густой кроне, умчаться без оглядки, если потребуется. Может получиться неплохой обед. Но джоток — добыча не из легких. Лучше не обращать на него внимания. Вернее, только сделать вид.
Поедатель-Травы выбрал дерево, увитое лозами брызгохлопа, и потряс ветку, чтобы добыть немного сочных плодов. Кожура у брызгохлопа плотная, толстая, но для моляров джотока все равно что хрупкое семечко. Кзин выложил плоды на пень и отошел на безопасное расстояние, надеясь, что природное любопытство животного возобладает над осторожностью.
Поедатель-Травы не был уверен, что план сработает. Эти пять конечностей наверху уже обрели взрослую, неуклюжую форму, но кожные покровы отличались блеском, свойственным только юным особям. Возможно, животное еще не развило достаточных умственных способностей, а может быть, достигло возраста, когда джотоки становятся крайне опасными и почти неуловимыми, проявляя чудеса сообразительности и хитроумия.
Слопав все фрукты на пне, добыча и не подумала двинуться с места. Вместо этого джоток уселся на рот, растопырив локти и разглядывая Поедателя-Травы. Стоило котенку шагнуть навстречу, как зверь пятился, отвернуться — тот крался следом. Странное поведение для дикой особи… На следующее утро любитель брызгохлопа тоже пришел, на сей раз расположившись гораздо ближе и внимательно наблюдая из листвы за действиями юного кзина.
Котенок снова разложил на пне угощение:
— Немного фруктов, Длиннолап. Эй! Длиннолап! Когда он удалился на положенное расстояние, джоток
ринулся вниз и с жадностью набросился на лакомство, запихивая плоды в странно жующий рот- карман. Двумя глазами он следил за Поедателем-Травы, остальные не сводил с фруктов и окрестностей. А после пира…
— Длинно… лап, — выдала легочная щель одной из конечностей.
— Длиннолап, — отозвалась другая. Потрясенный, юный кзин навострил веерообразные уши.
Это слово он часто использовал, пока общался с рабами-джотоками на верфи. Их мелодичные голоса удивительно точно имитируют шипящие и гортанные звуки Наречия Героев. Лапы принялись играть со словами, пустившись в рифмованную перекличку друг с другом:
— Длинно… лап. Длиннолап. Длинно-Длинно-Длиннолап. Лап… лап… лап… лап!
Существо щебетало, довольное демонстрацией «таланта», потом передразнило пару насекомых и замолчало, ожидая ответа желто-рыжего кзина.
— Иди сюда, Длиннолап, — произнес тот как можно более ласковым голосом. — Тупое животное, я хочу тебя съесть.
— Хочу съесть, хочу съесть, — отозвался джоток.
Как похоже! Выходит, ему попался джоток переходной стадии. Смотритель рассказывал, что, если прикормить животное в таком возрасте, оно увяжется за тобой и станет повторять все, что ни скажешь. До чего же странные эти джотоки. Детей никто не растил, у них не принято было держать дома, ни тебе отцов-владык, ни матерей, ни братьев-мучителей, ни наставников, ни правил поведения, ни игрушек, ни обучающих игр для будущих воинов. Джотоки просто росли в лесу, а если взрослой особи хотелось завести семью, она просто углублялась в чащу, находила здоровое молодое животное и уводила с собой. Джоток в переходной стадии «запрограммирован» привыкать к любому, кто приручит его. К несчастью для этой расы, сознание, развившееся на планете, где джотоки являлись единственными представителями разумной жизни, в такое время не способно отличить взрослого джотока от взрослого кзина Любое разумное существо сгодится на роль родителя. Потому из них и выходили превосходные рабы.
В течение последующих дней Длиннолап околачивался поблизости, казалось растеряв весь страх перед новоиспеченным родителем-кзином. Внезапно обнаружилось, что словарный запас джотока превышает количество его конечностей. Поедатель-Травы припомнил себя в совсем юном возрасте: он постиг азы Наречия Героев за гораздо больший срок.
После того как джоток, изучив гастрономические пристрастия кзина, принес ему на обед грызуна, Поедатель-Травы начал размышлять над тем, чему еще удастся обучить создание. Сможет ли оно пользоваться различными предметами? Поедатель-Травы соорудил копье из ножа и ветки и вручил Длиннолапу:
— На, попробуй.
— На, попробуй, — эхом отозвался джоток.
Первая попытка не оказалась удачной. Джоток испуганно запричитал, но нож кзину не вернул. Попытки совладать с предметом заняли остаток дня, и к вечеру джоток был собой весьма доволен. Короткое копье оказалось еще и острым.
Юному кзину начинал нравиться этот абсурдный союз. Он стал замечать, что ему доставляет удовольствие взбираться, пусть не без труда, на деревья и рыскать по прогибающимся под его весом веткам в поисках лакомого кусочка для Длиннолапа, пока тот ловил для «родителя» грызунов. Поедатель- Травы оставил всякие помыслы о джотоке как о еде и даже как о безмозглом животном. А больше всего его радовал тот факт, что Длиннолап никогда не спал, на случай опасности.
А опасностей было хоть отбавляй. Дикие сородичи Длиннолапа, давно миновавшие переходную стадию, во время которой никому не случилось их приручить или поймать, представляли собой поистине свирепых животных, не способных к существованию в социуме, ревностно охраняющих границы подвластных территорий и выходящих на охоту по ночам, когда им не было равных. Они не пользовались языком и растеряли все способности к обучению, но проявляли чудеса смекалки, изобретая различные приспособления для осуществления изощренной мести тем, кто вторгался в их владения. Они четко уяснили, что кзины — их враги. Джотоки отступали, только чтобы заманить в ловушку. Они ставили капканы и вели коварные игры с добычей, помышлявшей себя охотником.
Однако наибольшую опасность представляли группы выходивших на охоту кзинов.
Длиннолап не раз поражал Поедателя-Травы тем, как хорошо знает загон: при первой же опасности он очень быстро уводил юного кзина в более спокойное место. Молодой джоток оказался невероятно полезным компаньоном.
Глава 6
(2392 н. э.)
Пальцы потянули его за мех. Поедатель-Травы не возражал: джотока обескураживал и приводил в восторг его пушистый покров. Пальцы потянули сильнее, заставили кзина открыть глаза.
— Охотники, охотники, охотники, — зашептали, перебивая друг друга, «руки».
Кзин беззвучно вскочил. Вскоре стало очевидным, что их выследили со всем знанием дела. Пришлось поспешно. спускаться в туннели, идти погруженными в густую тень болотами, карабкаться по иссеченным зарядами бластеров скалистым выступам, ползти по расщелинам к верхушкам деревьев уровнем ниже. В основом вел Длиннолап. Но погоню это надолго не задержит. В отчаянии юный кзин пытался определить количество обнаруживших их охотников, нюхал воздух, посылая время от времени осторожного джотока разведать обстановку.
Без спешки, но неумолимо трое взрослых джотоков на деревьях и один кзин на земле сжимали вокруг них кольцо.
Решив отступить, Поедатель-Травы и Длиннолап совершили ошибку. С трех сторон их окружили пятилапые преследователи, и, куда бы ни решили повернуть беглецы, джотоки двигались точно за ними. Попались. В листве мелькнула желтая ливрея. Так вот кто на них охотится!
— Длиннолап, стой. Нам не спастись.
Его раб не совсем понимал почему. «Руки» дрогнули, и создание рванулось было вперед на трех запястьях, раскачиваясь от страха, но Поедатель-Травы остался ждать смертельного прыжка, в то же время отчаянно припоминая все льстивые фразы, которые могли бы сейчас пригодиться. Вскоре из пролеска вышел великан-кзин, возраст которого выдавала тяжелая походка.
