– Потому что я расскажу, куда вы пойдете. Но я… – Бланш попыталась протестовать, однако он перебил:
– Скорее всего, вас саму схватят за оказание помощи беглому преступнику. Я уже думал об этом. – Саймон немного помолчал. – Но я предлагаю сделку.
– А что это даст?
– Если вы поможете мне выйти из города, я вас отпущу. А кроме того, – добавил он, заметив, что девушка пытается что-то возразить, – сделаю так, что вас никто не заподозрит.
Она с недоверием посмотрела на него.
– Я мог бы вас связать, принцесса. Не сильно, но…
– О да! Это вы можете, не сомневаюсь!
– Ну, подумайте сами, – попытался вразумить ее Саймон. – Это убедит всех в том, что я вас удерживал силой. В конце концов, хорошие декорации никогда не помешают.
– Мы не на сцене! – возмутилась Бланш. – Господи, Боже мой, похоже, вы наслаждаетесь этой ситуацией, да?
– Так я ведь жив, – мягко сказал он. – Сегодня я уже и не надеялся, что подобное может со мной произойти.
Она взглянула на него, однако сейчас на его обычно выразительном лице не было видно никаких эмоций. Нет, доверять этому человеку не следует. Она поможет ему бежать, но кто знает, как он поступит, когда все закончится? Ведь он убийца, беглый преступник, для которого нет ничего святого и который использует ее, как ему заблагорассудится.
Занятая своими невеселыми мыслями, девушка не обращала внимания на состояние своего невольного спутника. А тот все тяжелее опирался на ее руку. Саймон уже довольно долго чувствовал все усиливавшуюся боль в ноге. Пуля, выпущенная из мушкета, все-таки попала в него и хотя не задела кость, все-таки глубоко пробороздила мышцы и вызвала обильное кровотечение. Он перевязал рану лоскутом, оторванным от рубашки, но после долгой ходьбы нога все сильнее беспокоила его. Хорошо еще, что пуля скользнула по бедру, там, где рану скрывала темная одежда. На фоне грязной ткани кровь не была видна, и это пока помогало не вызывать подозрений. Но если кто-то заметит его состояние, не помогут никакие ухищрения.
– Впереди толпа, – сказала Бланш. – Что будем делать дальше?
Они находились на Сент-Джордж-стрит, которая упиралась прямо в Вестминстерский мост. Справа возвышались башни Вестминстерского аббатства. Саймон на мгновение остановился, размышляя: проклятие, если бы только у него было время обновить свой грим. А так вряд ли удастся долго притворяться стариком – лицо все равно выдаст.
– Пойдем сюда, – сказал он, увлекая девушку на просторную поляну у северного входа в Аббатство, которая вплотную подходила к Темзе, и где лежал лучший путь к спасению.
– Здесь вас узнают! – предостерегла Бланш.
– Обойдется, – Саймон попытался говорить уверенно и спокойно, чтобы спутница, не дай Бог, не догадалась о его состоянии. Тогда она уж точно не удержится от искушения сбежать, а этого нельзя допустить ни в коем случае. К сожалению, эта девушка действительно нужна ему, по крайней мере до того момента, как они выберутся из Лондона. А если совсем честно, то она оказалась крайне интересной попутчицей. Несколько сварливой, но очень милой. Во всяком случае, такой она показалась ему, когда он впервые увидел ее там, на Портман-сквер.
Бланш неожиданно охнула, не в силах дальше держать на плече тяжелого мужчину.
– Долго еще? – простонала она.
– Перейдем за мост, и я вас отпущу.
– Ну да, – хмыкнула девушка.
– Неужели вы мне не верите, принцесса?
– Это после стольких часов?
– Вы меня похитили! И потом…
– Тише, принцесса, не так громко, – Саймон заметил, что какой-то прохожий внимательно их рассматривает. – Мы почти пришли.
До них уже доносились речные запахи, причудливая смесь «ароматов» гниющей рыбы и отбросов, сбрасываемых в Темзу, которая в те времена не только снабжала Лондон питьевой водой, но и служила своеобразной сточной канавой. И хотя сама река была еще не видна за нагромождением старых домишек, лепившихся к самому берегу, Саймон точно знал, что мост близко.
– Ну, вот и Рубикон, – пробормотал он.
– Что-что? – не поняла Бланш.
– Тебе не о чем беспокоиться, доченька.
– Вот еще! – фыркнула она. – Это вам надо бояться. Если я закричу…
– Тогда я тебя просто убью, веришь мне?
Бланш только вздохнула. Что-то в его глазах подсказало ей, что лучше отказаться от подобных намерений. Она заметила, что у беглеца появилось на лице странное выражение отчаяния и беспокойства. До сих пор он не пытался причинить ей боль, и она была убеждена, что вряд ли это произойдет в дальнейшем. Но человек, называющий себя Саймоном, все-таки комедиант, и никто не поручится, что он и сейчас не играет роль. К тому же он убийца. Следует все время помнить об этом и лучше делать так, как он велит. В конце концов, когда они выберутся из Лондона, возможно, ей и удастся убежать. Подумав об этом, Бланш спросила:
