Наконец они перешли реку и выбрались на крутой берег.
Бланш выбилась из сил, когда они, наконец, миновали склон. Перед ними рассталась ровная местность, а слева виднелись какие-то постройки.
– Где мы?
– На церковном кладбище, – ответил Саймон, отпирая ворота. – Если я правильно понял, Макнелли устроил нам убежище где-то здесь.
– Саймон, только не на кладбище!
– И они без труда найдут нас, – сказал Саймон и оглянулся. – Мы оставляем следы.
– А чего ты хотел после перехода реки? – съязвила Бланш, следуя за ним среди могил, которые едва вырисовывались в темноте.
– Мы не сможем перебраться через мост, – подал голос Саймон и неожиданно остановился, Бланш налетела на него, едва не сбив с ног. – Осторожно!
– Ой!
Бланш потерла ушибленный нос.
– Саймон, что мы вообще тут делаем?
– Прячемся. Вон там есть склеп… Проклятие!
Позади них неожиданно появились отблески фонарей и послышались голоса.
– Только не склеп.
Это было уже слишком. Они стояли перед небольшой постройкой в готическом стиле из белого мрамора. Бланш вздрогнула. Саймон потянул за ручку.
– Заходи!
– Нет!
Бланш вцепилась в изгородь, которая окружала склеп. За последние несколько недель с ней случилось столько всего, сколько не случалось за всю жизнь: сначала она стала пленницей беглого преступника, затем выступала в театре, и ее преследовали несчетное количество раз. Она понимала, что се репутация окончательно испорчена, а в будущем ее не ждало ничего хорошего. Если их схватят, то она закончит свои дни в тюрьме, а может быть, и хуже. Но даже эта перспектива выглядела лучше, чем убежище в виде склепа.
– Я не пойду туда.
– У нас нет выбора, – сказал Саймон и обнял ее за талию. Она еще крепче уцепилась за ограждение, но он был сильнее; не прошло и минуты, как она оказалась в темноте. Прежде чем Саймон закрыл дверь, она успела разглядеть маленькое помещение с усыпанным прошлогодними листьями полом.
Воцарилась непроглядная тьма. Испуганная Бланш сделала шаг назад и наткнулась на что-то твердое, достигавшее ей до пояса. Она пошарила рукой и обнаружила поверхность, достаточно широкую, чтобы на нее можно было опереться. Наконец, ее пальцы что-то нащупали. Рука! Чья-то рука! Она завизжала и отскочила назад. И снова наткнулась на какой-то предмет, но на этот раз теплый, он был выше нее.
– Тихо, принцесса, – прошептал Саймон ей в волосы. – Не кричи, а то нас найдут.
– Там рука, – пролепетала Бланш. – Там мертвец! Мертвец!
– Нет, это всего лишь барельеф.
– Что?
– Барельеф, фигура, высеченная на камне. Здесь нет мертвецов, поверь мне, принцесса.
Бланш скорее почувствовала, как Саймон поднял голову и насторожился.
– Кто-то идет.
– Откуда ты знаешь? – спросила Бланш и тут же сама услышала приближающиеся голоса и топот. Неожиданно страх перед мертвецами сменился страхом перед реальной угрозой.
Боже, что бы с ней сегодня было, если бы не он? И неважно, что она оказалась здесь именно из-за него, что ее спокойное существование осталось в прошлом. В последние несколько недель она чувствовала себя по-настоящему живой. Она подняла глаза на Саймона, хотя не могла видеть его в кромешной тьме. То, что она к нему сейчас чувствовала, было очень близко к любви.
– Здесь никого, сержант, – произнес голос совсем рядом.
– Осмотрите склеп, – крикнул голос издалека. Бланш застыла, Саймон крепче прижал ее к себе.
– Склеп? Но сержант…
– Делайте, что вам приказано, обыщите склеп.
– Сэр Хьюберт будет рвать и метать. Это их семейный склеп, – взмолился солдат, слышно было, как он в нерешительности топчется на пороге. – Не говоря уже о том, что мы потревожим покой мертвых, Господи, Пресвятая Дева Мария! Спаси и сохрани!
– Дай мне свой носовой платок, – прошептал Саймон, пока солдат бормотал все знакомые ему молитвы.
Дверь склепа уже со скрипом открывалась, она тут же вытащила платок, который схватил Саймон.
Вдруг откуда-то сбоку послышался жалобный вой, переходящий в стон. Бланш от страха потеряла дар речи, но потом узнала голос Саймона.
