— Ты тот мальчик, с которым я познакомилась и у которого фамилия такая же, как одна из моих, — выдохнула она.
— Кто за тобой гнался? — спросил я.
— Том.
— Он тебя ударил?
Она приподняла рукав: ее предплечье было покрыто синяками и длинными шрамами.
Я содрогнулся:
— Я за тебя вступлюсь!
— Если бы не эта штука, я бы живо выцарапала ему глаза! — сказала Генриетта, показывая мне диковинную конструкцию, прикрепленную к ее плечам.
— Что это такое?
— Спинодержатель. Для исправления осанки.
Внезапно она замолкла и насторожилась. Я узнал те же шаги, направлявшиеся в обратную сторону, на этот раз не бегом. Мы замерли, и, только когда шаги смолкли, Генриетта произнесла:
— Даже такой, как он, скоро сообразит, что я здесь.
Она двинулась к двери.
— Тебя выпускают из дома одну?
Генриетта удивилась:
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я хочу с тобой видеться. Согласна со мною дружить?
Она, казалось, задумалась, прежде чем ответить:
— Да, наверное, друга иметь неплохо. Меня никогда не выпускают одну, и гулять мне можно только в парке. Но в воскресенье днем, когда погода хорошая, мы с гувернанткой ходим в Пантеон. А теперь мне пора.
— Тогда я как-нибудь постараюсь с тобой увидеться. Где это? — Я решил не спрашивать, что это такое. — А твоя гувернантка позволит тебе со мной говорить?
— Это в роще над озером. Найти проще простого: оттуда стекает водопад. А вот…
Тут дверь потихоньку отворилась и в комнату неслышно вошла молодая леди. Одета она была в простое темное платье, роста высокого и — подумалось мне — очень хороша собой: серьезное выражение ясных серых глаз и красивого рта уравновешивалось признаками игривости и ума.
— Снова прячетесь от своего кузена? — озабоченно спросила она. Потом заметила меня и улыбнулась.
Я вспомнил слова миссис Дигвид о том, как здешняя молодая гувернантка вступилась за нее перед хозяевами, и улыбнулся в ответ.
— Это тот самый мальчик, о котором я вам рассказывала, мисс Квиллиам, — пояснила Генриетта.
— Здравствуйте, мастер Мелламфи. — Она протянула руку. — Много о вас наслышана.
Я удивленно взглянул на Генриетту. Что она могла обо мне рассказывать? Но открыть рот я не успел, потому что Генриетта заговорила о том, что мы хотели бы увидеться. Мисс Квиллиам выслушала ее внимательно и задала мне несколько вежливых, но серьезных вопросов, на которые, надеюсь, я сумел ответить, не выдав секретов своей матушки.
— Так можно? — спросила Генриетта.
Тут дверь рывком распахнулась, задев спину молодой леди, которая оказалась за створкой. В комнату ворвался плотный юнец и торжествующе крикнул Генриетте:
— Ах ты, бестия! Я догадался, где тебя искать! Меня не обхитришь!
Это был юноша лет семнадцати, довольно высокий и крепко сбитый. Лицо у него было красное, с грубыми чертами, волосы короткие, рыжие. Одет он был в синие панталоны из смесовой ткани, высокие сапоги и черную жилетку. Он нисколько не походил на мальчика, которого я в прежние времена видел в карете. (Позднее я понял, что это был не он, а его брат.) Молодой человек схватил Генриетту за руку и занес ладонь, как будто готовясь ее ударить, но тут заметил меня.
— Привет! Это еще что такое?
Ладонь он опустил, но хватку не ослабил.
Тут молодая леди, оттолкнув дверь, выступила вперед:
— Мистер Том! Ну кто так входит в комнату?
— Что, вы тоже здесь, мисси?
— Отпустите мисс Генриетту. Я уже вам говорила: молодому джентльмену не полагается играть с малолетками.
— Занимайтесь своими делами, мисси. Я не ваш ученик.
— Пожалуйста, Том! — воскликнула Генриетта.
— Кто ты, мальчик? — На последнем слове он нахально сделал ударение.
— Отпустите ее, — потребовал я.
— Да как ты смеешь так со мной говорить? Что ты вообще здесь делаешь? С какой стати они тебя впустили?
— Я имею такое же право здесь находиться, как и вы, — огрызнулся я. — И даже большее, если по справедливости.
Юнец не то чтобы рассмеялся, а скорее обозначил хриплый смех, словно указывая, что веселость его напускная и к моим словам не имеет ни малейшего отношения. Столкнувшись с подобной глупостью в сочетании с подобной наглостью, я возненавидел его так сильно, как никого прежде мне не случалось ненавидеть.
— Мистер Томас, если вы не выпустите мисс Генриетту, я должна буду сообщить о вашем поведении вашему учителю, — проговорила молодая леди.
— Плевать я на него хотел!
Я шагнул к нему со словами:
— Отпусти ее, или я тебя стукну.
Внезапно он выпустил Генриетту и кулаком ударил меня в грудь, так что я отшатнулся, потерял равновесие и упал. Генриетта вскрикнула, и, лежа на полу, я увидел, как юнец со всего маху отвесил ей пощечину. Молодая леди кинулась к нему и схватила его за руку, но он стряхнул ее руку и шагнул ко мне, целя сапогом мне в лицо.
Я откатился в сторону и схватил его за голень, но он взял меня за голову и начал — правда, не со всей силы — колотить ею о стену. Генриетта принялась бить его по плечам, он отталкивал ее локтем.
Тут чей-то властный голос произнес:
— Бога ради, что здесь происходит?
Том залился краской и робко от меня отошел. С трудом поднявшись на ноги, я увидел высокую даму, которая стояла в дверях соседней комнаты. Она была несколькими годами старше моей матушки, но я заметил, что она совсем не старая, а находится в том неопределенном возрасте, когда молодость уже прошла, а старость еще далеко. Ее лицо я назвал бы скорее породистым, чем красивым, и уж никак не привлекательным; сейчас, когда она нас рассматривала, на нем выражались гнев и презрение.
— Кто-нибудь мне ответит? Мисс Квиллиам, чем вы объясните эту из ряда вон выходящую сцену?
— Не знаю, леди Момпессон, я только-только вошла.
— В самом деле? — Она подчеркнуто придала своему тону оттенок холодного удивления. Взгляд ее скользнул по нашим лицам. — Ты как будто кричала, Генриетта. Почему?
Генриетта взглянула на юнца, тот показал зубы, словно готовясь зарычать.
— Я вскрикнула, оттого что Джон упал, тетя Изабелла.
Леди поджала губы.
— А ты что скажешь, Том?
— Да я ничего, шутки шутил самую малость, мама.
Ее передернуло.
— Нельзя ли не оскорблять наш слух языком простонародья?
