Глава тринадцатая
Неравнодушие
Когда на следующее утро они шли к сараю, по щекам Бетани катились слезы.
— Нельзя так с ними поступать. Ты слышал, что вчера сказал Кайрон. Это жестоко! Плевать мне, что будет с остальным миром!
Эрек посмотрел ей в глаза.
— Неправда, тебе не плевать. Подумай о детях, которые погибнут в Верхнем мире, если мы не вылечим Субстанцию. Обо всех зверушках.
— И что ты предлагаешь? Забрать пчелопу и удрать? Бросить бедных Кайрона и Арти на милость чудовищного льва? И постараться забыть о том, что мы с ними сделали? Не получится! До конца жизни!
— Я все продумал, — твердо сказал Эрек. — Ты уйдешь отсюда с Отшельником, а я останусь и все улажу.
Бетани схватила его за плечи.
— Нет уж! Я не позволю тебе тут погибнуть! Ты должен выполнить задание мойр, а вовсе не ввязываться в какую-то глупость из чувства вины!
— Я все улажу, — повторил Эрек упрямо.
— Как? Ты слышал, что сказал Кайрон. Мантикоры едят драконов. А ты даже не настоящий дракон. Ты не справишься!
Эрек не хотел посвящать ее в подробности своей задумки. Он боялся, что Бетани найдет в ней много слабых мест и тогда он утратит решимость. Эрек подошел к загону пчелопы и посмотрел в ее огромные карие глаза.
— Я хочу рассказать тебе, — произнес он, — за что мне бывало очень стыдно. Я подружился с гидрой по имени Тина и ляпнул ей, будто она жуткая уродина. У меня в кармане лежал свиток, который заставлял меня честно выкладывать свои мысли. Но мне стыдно не за то, что я так сказал, а за то, что я так думал. Тина очень расстроилась. А еще я слишком волновался о своей репутации. Хотел нравиться всем. Когда Баскания привел армию Алипиума в Лерну, он предложил мне перейти на его сторону. Я отказался и решил сражаться за гидр и валькирий. Но был момент, когда я задумался, не принять ли его предложение, ведь тогда жители Алипиума сочли бы меня героем.
Эрек заметил, как Бетани смотрит на него, и покраснел до корней волос. Но останавливаться было нельзя. Он должен был признаться пчелопе во всем, что его гложет, чтобы завоевать ее доверие.
— А теперь я собираюсь сделать нечто совершенно ужасное, потому что это необходимо. Я поставлю под угрозу жизни двух замечательных людей, которые помогали мне. Если что-то пойдет не так, как я рассчитываю, — а это более чем вероятно! — то никогда себя не прощу…
Пчелопа смотрела на него не мигая. Эрек открыл загон, и она вышла ему навстречу, тычась мордой ему в ладонь. Пчелы вились вокруг них, но не жалили Эрека. Эрек присел на корточки, собирая волю в кулак.
— Пчелопа, я хочу, чтобы ты убежала на свободу. Вокруг тебя собирается много Субстанции. Ты должна резвиться на воле и распределить Субстанцию по всему свету. Пусть пчелы вернутся в Верхний мир.
Пчелопа снова потерлась носом о его ладонь и ускакала прочь. Эрек опустил голову, а Бетани осела на землю, обливаясь слезами.
— Расскажем Арти? — всхлипнула она. — Ему надо подготовиться к обороне.
Эрек обеспокоенно разглядывал амулет. Всякий раз, когда испытание было выполнено, на золотом кружке появлялся новый цветной сегмент. Но сейчас ничего не изменилось. Десять пустых треугольников так и остались пустыми. Эрек засомневался, правильно ли он поступил, выпустив пчелопу.
— Найди Отшельника, — велел он Бетани. — Возвращайтесь в замок и ждите меня там. Я сам поговорю с Кайроном. Я должен, по крайней мере, рассказать ему обо всем лично — это меньшее, что я могу сделать.
Бетани застыла и тут же набросилась на Эрека:
— И как же ты попадешь в замок, если мы с Отшельником уйдем через портодверь, а? Лихо придумано! Я знаю, ты просто не собираешься возвращаться!
— Если у меня все получится, — тихо сказал Эрек, — то я найду дорогу в замок. А у меня вполне может получиться!
У Бетани задрожал подбородок.
— Отсюда вообще можно не найти дорогу. Дурацкий план. Я остаюсь. Вернемся вместе, когда ты все закончишь.
Но Эрек не мог позволить Бетани остаться. То, что он собирался предпринять, было слишком рискованно. Да, он подверг жизнь Арти и Кайрона большому риску, но и не думал бросать их на милость зверя! Ни за что. До тех пор, пока это от него зависит. Он решил хитростью убедить Бетани уйти в безопасное место.
— Ладно, — согласился он. — Жди здесь. Только, сделай одолжение, найди Отшельника и попроси его вернуть королю Питеру кое-что очень ценное. — Он достал из рюкзака волшебный поднос. — Скажи Отшельнику: может пострадать то, что королю очень дорого. Этого допустить нельзя.
Бетани подозрительно уставилась на него:
— Не знала, что эта штука принадлежит королю Питеру. Я думала, ее дал тебе Джем.
— Ну, не знала, теперь знаешь.
— Подумаешь, важность, какой-то поднос! Хочешь от меня избавиться? Я не оставлю тебя одного с этим чудищем! Хочешь рисковать жизнью — рискуй и моей тоже! Так что хорошенько подумай, прежде чем сделать какую-нибудь глупость!
Эрек улыбнулся и обнял ее, надеясь, что не в последний раз.
— Просто передай Отшельнику все, как я сказал, и возвращайся, ладно?
Бетани взяла поднос и пошла по тропинке искать Отшельника. Эрек вздохнул с облегчением. Он не сомневался, что сорицатель появится именно тогда, когда будет нужен, и правильно истолкует сообщение — вернуть королю то, что ему дорого, в сохранности. Он заберет Бетани и уведет ее в замок.
К дому Арти Эрек вернулся, преисполненный мрачной решимости. Очередной сегмент амулета не окрасился, значит, испытание еще не закончено. Эрек не знал, правильно ли поступил, отпустив пчелопу, но собирался защищать Кайрона и Арти до последней капли крови.
Он пришел на лужайку, воткнул в землю несколько тонких палочек, окружив ими небольшой островок травы, выбрал на нем травинку и поставил на ней маленькую точку. Задача предстояла непростая. В прошлый раз Эреку помогал Акдагаз, и даже тогда это было так тяжело, что Эрек потом обнаружил у себя в волосах седую прядь. Но ничего другого не оставалось.
Он подумал об Акдагазе — драконе, отдавшем за него свою жизнь. Если бы не он, Эрек погиб бы на поле боя в Лерне. Теперь пришел черед Эрека рискнуть жизнью ради Кайрона и Арти. Может, ему удастся уцелеть. Впрочем, думать об этом сейчас не хотелось.
Эрек сосредоточился на крошечном пятнышке, которым отметил травинку, и постарался заставить драконьи глаза повернуться наружу. Для этого нужно было думать о любви, как учил Акдагаз, — любви к миру, Субстанции, доброй пчелопе, Бетани. На этот раз мысль о Бетани возымела наибольший эффект — Эрек понимал, что, возможно, уже никогда ее не увидит. Глаза повернулись, и все вокруг стало зеленым. В воздухе повисли толстые канаты Субстанции. Теперь они выглядели совершенно нормально, ведь пчелопа ушла, и огромные белые узлы распустились.
Эрек продолжал внимательно смотреть на точку, поставленную на травинке. Он должен был по- настоящему увидеть ее, познакомиться с каждым тонюсеньким волокном Субстанции в ней и вокруг нее. Сначала ничего не происходило. Эрек сверлил травинку глазами, но видел лишь обыкновенное пятнышко. Как же это удалось ему в прошлый раз? В голове зазвучал голос Акдагаза, как будто великий дракон был рядом: «Любовь, Эрек». Точно! Эрек взял из сердца и пролил из драконьих глаз всю любовь, на которой держалась его жизнь. Осознание того, что жизнь может вот-вот закончиться, придало этому священнодействию еще большую силу.
Субстанция отозвалась, и ее ответ был невыразимо прекрасен. Она открылась Эреку, расцвела
