меня не касается. У нас ведь брак по расчету… Я помню, помню об этом и дозволенных границ не перехожу… Но я тебя вообще не знаю. А в последние дни вдруг осознала, что просто боюсь тебя…
— Что?..
— Да, да… боюсь. У меня никогда не было полной уверенности, что ты действительно не собирался избавиться от конкурента. Помнишь наш разговор на благотворительном балу? Наверное, ты женился на мне, чтобы заставить меня молчать.
Роберт недоуменно смотрел на нее.
— Думаю, ты пьяна сильнее, чем кажется, — протянул он наконец. — Да ты хоть знаешь, с кем я тогда разговаривал?
До сих пор Джудит ни разу не вспомнила о том человеке. Она покачала головой.
— С Лорансом. Они с Кейт двадцать с лишним лет арендовали ту самую гостиницу, где мы с тобой провели чудесную неделю. Владельцы решили продать ее, и я поддержал Лоранса деньгами. Разве он похож на наемного убийцу?
— Конечно нет.
— А что касается моего прошлого… Да, ты действительно почти ничего обо мне не знаешь.
Роберт заходил по комнате стремительными размашистыми шагами, отчего большая комната как будто уменьшилась и стала напоминать клетку, в которой тесно большому сильному хищнику.
— Я сам мало о себе знаю. Мои родители были бедные, но честные люди. Отец служил в банке, а мать хозяйничала по дому. Оба рано осиротели и воспитывались в детском доме. Там они и встретились. — Обычная медлительная манера речи изменила Роберту, он говорил быстро, взволнованно. — Возможно, мой отец был откуда-то из Южной Европы, я унаследовал от него смуглую кожу и темные волосы. Ты это хотела знать? — Роберт перестал метаться по комнате и резко спросил: — Куда ты собиралась ехать?
— Не знаю, — прошептала Джудит, боясь вновь разрыдаться.
— С Эрбаном Греем?
От злости слезы у нее на глазах высохли, голосовые связки окрепли, и Джудит закричала:
— Прекрати! Прекрати пороть ерунду! Что такое Эрбан Грей? Это ребенок, который никогда не вырастет. Мозгов у него не больше, чем у курицы. Я бы пальцем до него не дотронулась, будь он даже свободен как птица! — Ее трясло от ярости. — Будь он даже единственным мужчиной на земле!
— Почему ты не сказала этого тогда? — недоверчиво спросил Роберт.
— Я сказала… я сказала, что чудовищно даже думать об этом, но ты был убежден в своей правоте и ничего не хотел слышать. И разве ты не понимаешь, как оскорбительны подобные оправдания?
Роберт еще раз прошелся по комнате и остановился перед Джудит.
— Насчет фотографии… — сказал он. — Я обедал в этом отеле — деловая встреча, и тут объявилась Вернал. Я не назначал ей свидания. И не видел фотографа.
— А орхидея на лацкане ее пиджака? Я позвонила ей поблагодарить за тот цветок, что она мне прислала, и Вернал сказала, что один ее очень хороший друг присылает их ей по «особым случаям».
— Бьюсь об заклад, ее друзья так и делают.
— Разве не ты?
— Не в последние полгода.
Они смотрели друг на друга, и через все сомнения, недомолвки, обиды пробивалась надежда: может быть, еще не все потеряно, может быть, еще удастся что-то изменить.
— Послать тебе орхидею — вполне в духе Вернал. Мне хотелось тогда свернуть ей шею.
Значит, это орхидея разозлила его, а не разбитая ваза, догадалась Джудит.
— Но вчера, — продолжал Роберт, — она превзошла самое себя. Разузнать про деловую встречу… Отыскать фотографа… Сочинить эту дурацкую подпись… Должно быть, теперь Вернал вне себя от радости и с нетерпением ожидает, как будут развиваться события.
Роберт обнял Джудит за плечи, и она позволила усадить себя на софу. Джудит потупилась, глядя на свои руки, сложенные на коленях, а Роберт смотрел на нее.
— Теперь ты все знаешь. И по-прежнему хочешь уехать?
У Джудит не было оснований не верить Роберту — она на себе испытала злобное коварство этой женщины. Но, если Вернал уже нет места в его жизни, в его сердце, возможно, у нее, Джудит, есть будущее. И она, глубоко вздохнув, заговорила:
— Знаешь, я споткнулась на маленьком пунктике нашего договора: я влюбилась в тебя. У меня перед глазами пример моей сестры и матери, я знаю, куда может завести слепая любовь к мужчине, и все же… Правда, одно маленькое отличие все-таки есть: рядом с их любимыми всегда были какие-то женщины, и они их терпели. Но я не смогла бы такого вынести, я бы скорее…
— Я рад, что сказал тебе о происхождении этой фотографии, — перебил Роберт.
Джудит прижалась к нему — до чего же чудесное ощущение! — и сбивчиво продолжала:
— Конечно, я не стану досаждать тебе своей любовью. Но иногда ты бываешь так добр, что чувства буквально выплескиваются из меня. Мой кукольный домик, Блэки, чудесный кулончик с бриллиантовой буквой «Д»… Хотя я не знаю, чье имя зашифровано этой буквой…
— Разумеется, твое.
— Вернал уверяла, что не мое. Я встретила ее случайно на прошлой неделе. Она говорит, что отвергла тебя, поэтому ты снизошел до меня.
— Очень похоже на Вернал.
На душе Джудит стало легко-легко. Будто прорвало плотину, и поток слов ничто не могло бы теперь остановить.
— Ллойд сказал, что она заставила тебя задуматься о женитьбе, а когда ты задумался, то решил, что тебе нужна кроткая послушная жена, а не такой вулкан, как Вернал.
Роберт засмеялся.
— Это ты-то кроткая послушная жена? Я бы не сказал, что наш Ллойд хорошо разбирается в характерах людей. И, пожалуйста, сделай одолжение, перестань всех расспрашивать, почему я женился на тебе. Об истинной причине никто даже не догадывается.
Джудит поняла, что сейчас услышит что-то очень важное, и затаила дыхание.
— Я думаю, в одном Ллойд был недалек от истины, — начал Роберт. — Вернал действительно хотела выйти за меня замуж. Но я никогда не задумывался о женитьбе, пока… Помнишь фейерверк на Хэллоуин и разговор о звездах: как узнать, на какую звезду загадывать желание? Назови это мистикой, как угодно, но я тогда подумал: может быть, эта девушка и есть та самая звезда, которую бессознательно, не отдавая себе в том отчета, разыскивает в небесах каждый из нас? И чем больше я смотрел на тебя, чем больше говорил с тобой, тем больше убеждался, что загадал правильно: мы можем составить очень хорошую пару.
— И я получила брачный договор.
— Мне казалось это разумным — ты ведь, если говорить честно, еще не могла дать точное определение своим чувствам, но потом очень быстро я понял, что не все так просто. Мне показалось, во время брачной церемонии у тебя вдруг появилась какая-то неожиданная мысль. Может быть, тебя одолели сомнения… И знаешь, если бы тебе вздумалось тогда уйти, я бы бросился перед тобой на колени, умоляя стать моей женой. Я уже тогда понял, что ты для меня значишь.
Глаза Джудит наполнились слезами.
— Боже мой, почему же ты всегда боролся с любовью?
Лицо Роберта застыло, голос стал бесцветным и глухим.
— Однажды, когда я был совсем ребенком, мы с матерью переходили дорогу. На нас налетела машина. Водитель удрал. Моя мать скончалась на месте, а у меня были переломаны все кости. Этот шрам, — он указал на рассеченную бровь, — память о том времени. Я поправился, меня выписали из больницы, но неделю спустя я остался и без отца.
— Он тебя бросил?
— Хорошо бы… Нет, он повесился.
— О Господи! — выдохнула Джудит, на большее у нее не хватило сил.
Так вот почему у Роберта не вызвала сочувствия Луиз, которая чуть было не поступила со своими детьми подобным образом, поняла Джудит.
— Я на всю жизнь запомнил, каким уязвимым делает человека любовь. Можно делить с женщиной
