да? Ты ведь именно так поступил с юношей-цыганом, который был твоим слугой? А теперь ты выбрал Джонатана. Таков твой план?
Глаза Адера резко раскрылись, он устремил на меня ледяной взгляд. Я едва не лишилась чувств от испуга.
— Если бы такое было возможно… Если бы такое случилось… ты возненавидела бы меня, Ланор, не так ли? И тем не менее я бы не слишком сильно отличался от человека, который тебе хорошо знаком, от того, к кому ты питала чувства. Ты любила меня, Ланор. Я это чувствовал.
— Это правда, — сказала я ему, не желая его сердить.
— Скоро у тебя буду и я, и Джонатан. Но ты избавишься от его нерешительности. Избавишься от его равнодушия к твоим чувствам, от его эгоизма, от боли и сожалений. Я буду любить тебя, Ланор, и ты будешь уверена в моей любви. От Джонатана ты никогда этого не получишь. Никогда.
Его слова ранили меня, потому что я знала: это правда. Как выяснилось, слова Адера были пророческими; он словно бы наложил на меня заклятие и обрек меня на то, чтобы я вечно была несчастлива.
— Я все понимаю. И все же… — пробормотала я, продолжая гладить щеку Адера и пытаясь оценить, близок ли он ко сну. С трудом верилось, что человек мог выпить столько яда и оставаться в сознании. — И все же я выбираю Джонатана, — изрекла я наконец.
При этих моих словах в глубине глаз Адера мелькнула лишь слабая искорка догадки, понимания того, что он услышал. А еще он понял, что с ним происходит нечто ужасное, что он не может пошевелиться. Его тело отключалось, хотя он и боролся с этим. Он начал дергаться, словно жертва апоплексического удара, из уголков его рта потекла пенистая слюна. Я вскочила на ноги и отпрянула назад, подальше от его рук, хватавшихся за воздух. Руки Адера замерли, а потом упали. Он вдруг стал совершенно неподвижен, как мертвый. Его кожа приобрела серый цвет мутной воды. Он выпал из кресла и рухнул на пол.
Пора было сделать последний шаг. Все было подготовлено заранее, но теперь я не могла действовать в одиночку. Мне был нужен Джонатан. Я выскочила в коридор и, подбежав к его комнате, ворвалась к нему без стука. Он ходил из угла в угол, со шляпой в одной руке и плащом, переброшенным через другую.
— Джонатан, — выдохнула я, захлопнув за собой дверь и прижавшись к ней спиной.
— Где ты была? — спросил он сердито. — Я тебя искал и не мог найти… Я ждал, надеялся, что ты придешь ко мне. Это просто нестерпимо, я не хочу с ним ехать. Я ему объявлю, что хочу с ним порвать, а потом уеду.
— Подожди… ты мне нужен. Мне нужна твоя помощь.
Как ни был сердит Джонатан, он заметил, что я не в себе. Он положил на кровать плащ и шляпу и приготовился выслушать меня. Я быстро все ему рассказала, не сомневаясь, что мой рассказ абсолютно безумен. Просто я не успела заранее продумать, как сделать так, чтобы история не показалась Джонатану ненормальной. К тому же я мысленно содрогалась, потому что теперь представала перед Джонатаном во всей красе — способной на хитрость и зло, способной обречь человека на жуткие страдания. Я так и осталась той самой девушкой, которая довела до самоубийства Софию, я осталась жестокой и неподатливой, как сталь, — даже после всего того, что пережила сама. Я была уверена, что Джонатан будет в ужасе, и боялась, что он от меня отвернется.
Когда я рассказала ему всю историю до конца — о том, что Адер собирался уничтожить его душу и поселиться в его теле, я затаила дыхание. Я ждала, что Джонатан велит мне уйти, что он ударит меня или обзовет ненормальной. Но ничего этого не произошло.
Он взял меня за руку, и я почувствовала между нами связь, забытое единство.
— Ты спасла меня, Ланни. Снова, — проговорил Джонатан надтреснутым голосом.
В первое мгновение, увидев лежавшего на полу Адера, похожего на мертвеца, Джонатан содрогнулся. Но потом он стал мне помогать. Мы связали Адера так крепко, как только смогли: руки связали за спиной, лодыжки — между собой. Рот заткнули кляпом из мягкой ткани. Но когда Джонатан начал соединять веревкой узлы на руках и ногах Адера, от чего его спина изогнулась назад, я вдруг вспомнила про пыточную сбрую. Я вспомнила, насколько была беспомощна в те мгновения, и поняла, что не смогу сделать то же самое с Адером, хотя он так жестоко меня истязал. Кто знал, как долго ему придется пролежать связанным, прежде чем его найдут и освободят? Мне казалось, что это слишком суровое наказание — даже для него.
Затем мы завернули Адера в его любимое одеяло, подбитое соболиными шкурками. Слабое утешение. Я выскользнула из комнаты первой и ушла вперед. Это было сделано для того, чтобы Джонатан, если бы кто-то спросил у него, что он несет, смог ответить, что несет меня. Мы договорились встретиться в подвале и довести мой план до конца.
Я помчалась вперед и спустилась в подвал по лестнице для прислуги. Стоя у последней ступеньки, прижавшись спиной к прохладной стене, я волновалась за Джонатана. Именно на его долю пришелся главный риск — вынести Адера из его покоев. Все остальные домочадцы сидели по своим комнатам, потрясенные смертью Узры и скорым отъездом Адера, но тем не менее вовсе не исключалось, что Джонатан столкнется с кем-нибудь по пути. Мог его заметить и кто-нибудь из слуг, и тогда наш план мог запросто рухнуть. Я ждала, ждала… и вот наконец появился Джонатан с неподвижным Адером на руках.
— Тебя никто не видел? — спросила я.
Джонатан покачал головой.
Я повела его по петляющему лабиринту к самым дальним уголкам подвала, к комнате, похожей на пещеру, где хранилось вино. Именно здесь подвал больше всего походил на темницу в замке. Винный погреб был отделен от остальных помещений перегородкой, сложенной из земли и камня. Это было нужно для поддержания постоянной температуры, необходимой для хранения вина. У дальней стены погреба я обнаружила нишу, высеченную в массивном фундаменте особняка — крошечную каморку без окна. Похоже, эта каморка должна была стать продолжением погреба — рядом на полу лежали кирпичи и обрубки бревен. Кирпичи и камни, доставленные вчера, лежали поблизости, а рядом с ними стояло ведро со строительным раствором, накрытое влажной мешковиной. Джонатан обвел взглядом погреб — и сразу понял, зачем нужны все эти материалы. Положив тело Адера на сырой холодный пол, он засучил рукава и без лишних слов принялся за работу.
Я стояла рядом с Джонатаном, пока тот работал. Сначала он положил кирпичи, потом принялся укладывать камни — ряд за рядом. Джонатан работал молча, негромко постукивая по камням рукояткой мастерка. Работа была для него знакомая, привычная с детства. А я время от времени поглядывала на Адера, завернутого в одеяло. Он стал похожим на пятно тени на полу.
Час спустя — в то самое время, на которое был назначен отъезд Адера, я прокралась наверх и послала одного из слуг, чтобы тот сообщил кучеру, что господа переменили планы, поедут позже, но просили доставить багаж к месту назначения. Затем я подошла к Эдгару и небрежно обмолвилась о том, что хозяин уехал раньше, во избежание бурного прощания. Комнаты Адера и Джонатана были пусты, что служило в пользу моей истории. Эдгар только пожал плечами и пошел по своим делам. Я не сомневалась, что остальным слугам он скажет то же самое.
Джонатан продолжал работу. Он прерывал ее только тогда, когда слышал шаги и опасался, что кто- нибудь спустится в подвал. На самом деле здесь было просто невероятно тихо, сюда доносились еле слышные звуки с жилых этажей — да иначе и быть не могло, потому что от первого этажа нас отделял еще уровень, на котором располагались кладовые. Тем не менее я нервничала. Другие домочадцы запросто могли начать искать меня. Мне хотелось как можно скорее покончить с этим жутким делом. «Тот, кто лежит в этой каморке, — чудовище, — мысленно повторяла я, чтобы заглушить чувство вины. — Это не человек, которого я знала».
— Поскорее, пожалуйста, — проговорила я, сидя на старом бочонке.
— Тут ничего не поделаешь, Ланни, — бросил Джонатан через плечо, не прерывая работу. — Твой яд…
— Какой же он мой? Не только мой, — воскликнула я и спрыгнула с бочки.
— Яд со временем растворится. Узлы могут ослабнуть, кляп выпадет, но стенка должна выдержать. Она должна получиться самой крепкой, какую мы только можем сложить.
