сифилитиков, их слепотой и безумием, которое поражало большинство больных. Однако в случае Франчетто развитие безумия было трудно наблюдать, поскольку он был сумасшедшим с рождения.
«И в то же время, – думал Чибо, – это не помешало ему стать самым влиятельным человеком Сиены. После меня. И добился он этого отнюдь не благодаря рассудительности и здравомыслию. По правде говоря, если учесть то, сколько крови пришлось пролить Франчетто, чтобы добиться власти, его безумие являлось преимуществом».
«Братья Чибо, – продолжал размышлять архиепископ, пока младший брат обнимал старшего, – снова вместе. Сиене возвращена власть. Два столпа общества, церковь и государственность. Джанкарло распоряжается церковной властью, а Франчетто – светской, как и задумывал наш отец».
Каждый раз после разлуки со своим младшим братом Чибо заново удивлялся их внешней несхожести. Конечно, дело было в матерях: это объясняло и его собственное аристократическое лицо, и крестьянскую грубость герцога.
Вознеся краткую молитву, выражавшую надежду, что их папочка, покойный Папа Римский Александр, наслаждается какой-нибудь особенной мукой в аду, архиепископ ответно обнял брата.
– Старший братец. – Франчетто уткнулся ему в плечо, а потом повернул голову, чтобы поцеловать его в шею и прошептать: – Я по тебе скучал. Мне столько надо тебе рассказать!
– А мне – тебе, младший братец. – Чибо высвободился из его объятий и повернулся к портному. – Оставь нас. Возвращайся за час до скачек.
Когда портной удалился, Чибо сбросил тяжелый шерстяной плащ и направился к столу, чтобы наполнить вином два хрустальных бокала. Он отнес их на подносе к креслу, на котором небрежно развалился его брат, перебросив громадные ноги через подлокотник и беспокойно ими болтая. Архиепископ знал, что ему не удастся надолго занять внимание Франчетто, особенно в день Палио.
– Выбирай, – сказал он.
Франчетто улыбнулся и выбрал левый бокал. В эту игру они играли постоянно, однако за игрой стояла серьезная история. Их отец умер, вереща от боли, отравленный братом. И не единокровным, а родным.
Отпив немного вина, Франчетто полюбопытствовал:
– Как твоя поездка? Успешно?
– В некотором отношении. Я столкнулся с кое-какими трудностями. Но зато добыл то, что мне требовалось.
– Вот как? – Голос Франчетто выдавал его скуку. – И что именно? Ты мне не рассказывал.
Вместо ответа Чибо бросил брату на колени бархатный мешочек и отошел к высоким окнам своей гардеробной. На улице за стенами дворца разряженные люди торопились по своим праздничным делам.
– Это – рука?
– Да.
– Ты ездил в Англию за рукой какого-то преступника? Мои палачи каждую неделю отрубают по полдюжины. Ты мог бы взять любую.
– Ты не заметил в ней ничего особенного?
Франчетто покрутил руку и так, и сяк. И наконец не без торжества объявил:
– Это – женская рука.
– Прекрасно. Еще что-нибудь?
На этот раз младший брат думал дольше, но потом начал сыпать громкими проклятьями.
– Да! Шесть пальцев! – Чибо продолжал смотреть на улицу. – И прежде они дергались на коленях у королевы Генриха, Анны Болейн.
– Ведьмы? Ее величества шлюхи? – Теперь Франчетто оживился. – Говорят, она использовала такие фокусы, каких не знает даже моя Цецилия. – Он со вздохом положил кисть себе на гульфик. – Если бы только мертвецы могли оживать, а?
Архиепископ отвернулся от окна.
– Вот это я и хотел тебе сказать.
Франчетто был озадачен.
– Но тебя не было почти два месяца. В чем ты ее хранил? – Он понюхал руку. – От нее не пахнет бренди. Пахнет… цветами.
– Я ее ни в чем не хранил.
– Значит… Иисусе! Святый Боже!
– И это я тоже хотел тебе сказать. Послушай, подними ее с пола и положи обратно в мешочек, ладно? Я не могу к ней прикасаться. Я даже смотреть на нее не могу. Сейчас расскажу почему.
И он кратко пересказал Франчетто историю о своей поездке, ее успехах и трудностях, закончив событиями, которые произошли прошлой ночью глубоко в подземелье. На его брата это произвело должное впечатление, но концовка его страшно позабавила.
– Ох, Джанкарло, старший братец! – Он утер слезящиеся глаза. – В самом сердце твоего дворца? В разгар оргии? А на тебе – голова оленя? Представляю себя, как ты был раздосадован! Но рука по-прежнему у тебя. Ты можешь попробовать еще раз. Девственницу я тебе найду, с удовольствием. Что еще тебе нужно?
Архиепископ с трудом сдержался. Франчетто был единственным, с кем ему приходилось сдерживаться. От этого у него всякий раз начинались рези в животе.
