Жерво смотрел на Мэдди: голубое пламя и чернота в глазах.
— Я сказала тебе, — произнесла она, стараясь освободиться. — Я говорила тебе раньше. Это невозможно.
Ее голос дрожал. Мурашки бегали по всему телу.
— Церковь, — герцог отпустил Мэдди так неожиданно, что она была вынуждена сделать шаг, чтобы не упасть. — Церковь… говорит… муж я… жена. Я… говорю… Я женился на тебе. Любовь, нежность, смерть. Говорю, — он встал с кровати. — Ложь?
Мэдди вытерла губы.
— Забыла? — рот Жерво искривился. Герцог отвернулся. — Жерво… получил… Бог… долг… Любовь. Муж я… Ты жена.
У окна он прислонился плечом к стене в глубокой незанавешенной нише. Серый свет падал на него из-за полуоткрытых ставней.
— Я… помню.
— Ты был обязан не допускать насилия. Ты не должен был стрелять в тех людей. Я боялась…
«За тебя». Но этого Мэдди не сказала.
— Я боялась насилия.
Жерво злобно усмехнулся.
— Фальшивое слово девочка-Мэдди? Все… ложь?
Если бы она обернулась, то увидела бы свои расплетенные герцогом волосы.
— Не знаю, — сказала Мэдди. — Не знаю! Как наша свадьба может быть Божьей волей?
Жерво стоял у окна. Свет падал на его волосы и ресницы, такие же чувственные, как его поцелуи, как руки на ее коже.
— Сделано. Почему… не… воля?
Простой вопрос, но в то же время на него не было ответа.
— Не знаю, — прошептала она.
— Сделано, — он положил руку на переднюю спинку кровати. — Венчание. Жена.
Жерво направился к двери, но перед тем, как открыть ее, оглянулся. Во взгляде был приказ и вызов.
— Жерво, — медленно произнесла Мэдди. — Ответь мне. В церкви… если бы я встала между тобой и преследователями, ты стал бы стрелять?
— Между, — повторил он, опустив голову.
— Мое тело… Я… между тобой и другими.
Его лицо изменилось, стало более сосредоточенным.
— Если бы я стояла между вами, смогла бы я предотвратить убийство?
Герцог молчал, затем вдруг произнес:
— Да.
Сердце Мэдди дрогнуло. Значит, был другой выход. Она ошиблась.
— Даже если… тебе пришлось бы вернуться в Блайтдейл Холл?
— Да.
Она ошиблась. Ей нужно было поупражняться в неуступчивости, а не брать инициативу в свои руки. А так одно зло сменилось другим.
Жерво пересек комнату, подошел к Мэдди и приподнял ее подбородок пальцами.
— Девочка-Мэдди, — произнес он. — Никогда… не вставай между. Никогда.
Мэдди отошла назад.
— Этого я тебе обещать не могу.
— Ты ответила… мне, — сказал Жерво. — Стоять между… не убить… позволь… взять, девочка- Мэдди? — он опять схватил ее. — Это место? Божья… воля?
— Нет.
Ответ был ясен, так внезапно ясен. Это говорил внутренний голос Мэдди.
Водоворот сомнений в ее душе стих. Она поступила правильно. Она могла выйти за него замуж и спасти от неволи или продолжить спор и позволить поймать его.
Мэдди сделала то, что велел Бог, обвенчалась, следовательно, это была нормальная свадьба.
— Я не позволила схватить тебя, Жерво, если бы могла остановить их, — сказала она. — Вот это правда.
Его объятия ослабли. Мэдди могла сказать ему и больше. Она могла сказать, что теперь убедилась — слова произнесенные в церкви были словами Света, и, значит, ей суждено жить в соответствии с ними.
Но Мэдди промолчала, вспомнив, что сказала в церкви лучше, чем он. «Не по закону, а по любви». А Жерво даже после Блайтдейла не признавал никакого закона, кроме своих желаний.
Возможно, поэтому Господь и попросил Мэдди о великом самопожертвовании. Но она ждала. Придет время. Оно объяснит.
Во-первых, Жерво был герцог; во-вторых еще не был готов понять ее.
Днем, когда экипаж преодолел подъем у подножия гор Уэлша и покатился вниз с другой стороны, Мэдди впервые определила направление дороги.
— Там, — сказал Жерво.
Мэдди уже все увидела в окно: гребень горы над долиной, белый круг башен, ожерелье из хаотично расположенных камней, огромные невесомые облака, бледный призрак рыцарских времен.
Замок был диким, светящимся, как исчезающая мечта, которая почему-то не исчезала, а, наоборот, становилась все более явственной. Белые стены поблескивали, сотни окон в верхних частях башен ловили лучи заходящего солнца, когда экипаж спустился в долину.
Дарэм улыбнулся Мэдди. Полковник Фейн вытянул ноги и спросил:
— Когда ужин?
— Дома, — воскликнул Жерво голосом, полным любви и удовлетворения.
Мэдди взглянула на замок. Он был прекрасен на фоне неба и гор. Он-как бы говорил о силе, здоровье, великолепии. Не кричал, а пел.
Вот почему Господь попросил ее.
Она поступила правильно.
Она ужаснулась.
Глава 21
Кристиан положил голову на резную спинку кресла, подаренного его прадеду королевой Елизаветой. Оно напоминало трон, но предназначалось для менее высокого человека, чем Кристиан, с выступом в виде лапы птицы Феникс, которая всегда попадала Жерво в левое ухо, если он забывал об осторожности.
Слуга унес тарелку. Герцог наблюдал за языками пламени в камине, в то время как полковник Фейн болтал о лошадях.
Кристиан мог вспомнить и рассказать о многом, но не рассчитывал на свой язык, чтобы сказать что- нибудь подходящее. Девочка-Мэдди сидела за столом, опустив глаза. Она выглядела странно маленькой и хрупкой. Жерво решил, что должен как-то вмешаться в разговор.
— Утомительный… день… девочка-Мэдди? — спросил он, перебив Фейна на середине предложения, поскольку не мог рассчитывать свои слова и произносил их тогда, когда они приходили.
Она подняла глаза.
— Немного устала.
Голос ее был едва слышен в огромной комнате.
— Конечно, — произнес другой голос. Кристиан вспомнил про Дарэма и посмотрел на него. Он знал, что тот здесь, просто иногда забывал о нем.
— Долгая поездка, венчание, — добавил Дарэм. — Не пора ли причалить в порт.
— Порт, — сказал Кристиан. — Гостиная.
— Отличное выражение, — заметил полковник. — Порт — гостиная. Завтра рано вставать.
Все трое посмотрели на Мэдди, ожидая, что она поднимется первой. Она взглянула на мужчин, абсурдно маленькая на огромном стуле.
