– Я заходил в собор. Зашел в святилище, когда они бросились на Франко. Весь пол был залит кровью. – Аллегрето вздохнул. – Мне бы не следовало входить. Я предан анафеме, пролита кровь, это уже не истинная церковь.
Он выглядел таким печальным, словно потерявшийся ребенок, словно ангел, упавший с небес, хотевший подняться, но обнаруживший, что лишен крыльев.
– Франко рассказал мне, что произошло. Ты спас ему жизнь. И даже более того. Собор будет заново освящен. Епископ говорит, его откроют к празднику Вознесения.
– Тебе сказали, что я убил англичанина?
– Да, – спокойно ответила Елена.
– Ты любила его, – прошептал он.
– Любила? Я не знала, что это такое, пока не потеряла тебя.
– Я не потеря для тебя, принцесса. – Он прошел в угол комнаты и встал там, опершись на стену. – С тех пор как я покинул Монтеверде, здесь был мир. Ты приручила даже Франко. До самой Генуи слышны разговоры, что любой человек, поднявший на тебя руку, будет проклят и умрет страшной смертью в огне. Висконти теперь не может набрать солдат, которые бы на это осмелились.
– В таком случае Монтеверде должно тебя благодарить.
– Да, у меня талант вселять ужас в души порядочных людей, – ответил Аллегрето, скатывая тюфяк и одеяло.
– Возможно, здесь теперь мир. Но это еще не все.
– Чего же тебе не хватает? – насмешливо спросил он. – Может, недостаточно зла для твоего удовольствия?
– Не хватает человека, – медленно произнесла она, – который отдаст все, даже свою душу, за то, что любит. Не получив ничего взамен.
Он молчал. Потом, взглянув на расписной потолок, начал завязывать скатку веревкой.
– Если ты уходишь, я пойду с тобой.
Он покачал головой:
– Оставь эти глупости. Ты всенародно избранная.
– Я сказала им, чтобы они выбрали кого-нибудь другого. А я предпочитаю играть в морру. – Елена пожала плечами. – Я предпочитаю быть с тобой. Даже в смертном грехе, если нет иного пути.
Он бросил веревку и медленно поднялся.
– Ведьма. Ты велела им выбрать другого? – недоверчиво спросил он.
– Совет вынес решение, что принцесса Монтеверде не имеет права выйти замуж ни за Навону, ни за Риату. Поэтому им придется найти мне замену, ибо я собираюсь выйти за тебя. – Неразумный младенец, – вздохнул Аллегрето.
– И я сделаю это. Если даже буду вынуждена схватить тебя и подчинить своей воле. Не рассчитывай, что сможешь подать жалобу. Я обойдусь с тобой, как ты обошелся со мной.
Прикажу Дарио и Заферу связать тебя по рукам и ногам.
Елена стояла между ним и дверью, полная решимости воспрепятствовать ему, если он попытается выйти. Он бросил на нее такой смертоносный взгляд, что она чуть не отшатнулась. Но все же не дрогнула, бросая ему вызов. Она упустила Монтеверде, зато научилась стоять на своем. Перед Франко, советом, послами, недоброжелателями, перед угрозой предательства и отравления. Перед каждым, смеющим утверждать, что она не сможет выполнить задуманное, ибо всего лишь слабая женщина с нелепыми планами.
Но повлиять на толпу или придворных, видимо, намного проще, чем на Аллегрето. В этой скромной комнате он снова казался леопардом, прекрасным, нечеловеческим созданием. Он подошел к ней, обнял рукой за шею, согрел теплым дыханием ее губы.
– О, ты научилась жить слишком рискованно, ведьма. Для человека, стремящегося к безопасности.
– Здесь нет безопасности, – прошептала она. – Ты сам мне так говорил.
– Даже со мной.
– Тогда я выбираю опасность.
– И все бросишь? Монтеверде, власть? Хотя знаешь, кто я такой?
Елена сделала глубокий вздох, глотая слезы.
– Неужели ты до сих пор еще не понял, Аллегрето? Я откажусь от чего угодно, только не от тебя. Кем бы ты ни был.
– Нет, я не понимаю, – беспомощно сказал он. – Не могу понять.
– Тогда прими это как дар. Без всякого понимания. Как милость.
Он замер, но она чувствовала его дрожь. Потом немного расслабился и, словно раненый, обессилевший зверь, положил голову ей на плечо.
– Елена, – прошептал он. – Я боюсь.
– Боишься? – Она прижала его к себе, поцеловала в ухо. – Ты не понимаешь, как судьба улыбнулась тебе. Императоры и герцоги стоят у ворот, прося моей руки.
– Глупцы, – пробормотал он. – Ты разобьешь им сердце.
