Элейн не собиралась ехать шагом и, осознав это, подтянулась. В ответ жеребец тут же вскинул голову. Она издала притворный вскрик, ударила пятками в его бока и одновременно натянула поводья. Жеребец протестующе затанцевал. Мысленно попросив у него прощения, Элейн снова и снова повторяла свой трюк, пока он не повернулся и не встал на дыбы. Но она продолжала подгонять его, когда передние копыта ударили в землю. Конь гневно заржал. Почувствовав, что он поднял круп, чтобы сбросить ее, Элейн откинулась назад. Она проделала это дважды, затем посмотрела на дорогу и, увидев стоящую перед ней лошадь пирата, наконец отпустила поводья.
Когда жеребец рванулся вперед, она сумела издать подобие испуганного крика. Он снова встал на дыбы, постарался лягнуть мешавшую лошадь, но та бросилась в сторону, и он начал долгожданный бег.
Его тело мощно двигалось в знакомом ритме, копыта гулко стучали по теперь уже твердой земле, шаги удлинились, когда жеребец перешел в настоящий галоп.
Обхватив руками мускулистую шею, Элейн позволила ему нести ее в ночь. Она вдруг почувствовала себя свободной, ей показалось, что она может скакать так вечно, что жеребец – волшебное животное, способное пролететь над горами и морями, чтобы отнести ее домой.
Как только у нее родилась эта своевольная мысль, жеребец изменил своей неистовый галоп и теперь несся вихрем, распластав тело в воздухе. Элейн слышала позади стук копыт, это мчалась верховая лошадь. Поразительно быстро для иноходца с неумелым всадником. В миг виноватой радости она подумала, что пират, должно быть, упал, когда жеребец пронесся мимо них, и теперь освободившийся иноходец догоняет их.
Он приближался с невероятной скоростью. Элейн не стала оглядываться, думая, что увидит лошадь без всадника, но в следующий момент с тревогой осознала свою ошибку.
Лошадь преследовала их, словно конь из самого ада, лунный свет мерцал на ее белой звездочке. Приняв вызов, жеребец удвоил свои усилия, ветер рвал капюшон с головы Элейн, ветки проносившихся мимо кустов хлестали ее по ногам. Она понимала, что лошадью кто-то управляет, только не могла поверить, что это пират, который даже не знает, как садятся в седло.
Он маг. Лишь благодаря колдовству легкий иноходец догоняет их, невзирая на все усилия жеребца. В приступе неожиданного страха Элейн заставила его прибавить скорость, но лошадь не уступала. Краем глаза она увидела, что пират уже почти рядом с ней. Поводья свободно висели, а наездник одной рукой вцепился в гриву и, полусвесившись с седла под невероятным углом, старался дотянуться до нее.
– Не делай этого! – закричала Элейн, поняв, что он хочет схватить ее поводья.
Он не представлял, чем это грозит. Они мчались рядом по неровной дороге. Верховую лошадь ничто не остановит, жизнь для нее – состязание в скорости, она должна быть впереди, а жеребец с головой ушел в соперничество. Оба теперь были неуправляемы, малейшее препятствие, неверный шаг собьет их с ног. Уткнувшись лицом в гриву, Элейн молилась, чтобы они видели на такой скорости дорогу. Когда пират снова потянулся за ее поводьями, она ударила его по руке.
– Сумасшедший! – крикнула она.
Но Рейвен схватил ее за локоть и потерял равновесие.
– Отпусти!
Элейн всем телом откинулась в другую сторону, и жеребец столкнулся с лошадью. Она почти вывалилась из седла, когда почувствовала тяжелый удар и отдачу.
Лошадь свернула с дороги и сделала прыжок, взяв барьер из черных камышей.
Секунду Рейвен еще держался в седле. Элейн видела дугу лошадиной шеи, видела пирата, обеими руками ухватившегося за гриву, потом животное приземлилось и сбросило всадника.
Он исчез, остался позади до того, как она смогла осознать, что произошло. Освободившись от неуклюжего веса на спине, лошадь помчалась вперед, но по обычной для всех лошадей манере, кажется, быстро поняла, что хочет остаться с жеребцом вместо того, чтобы нестись мимо.
Элейн чувствовала усталость коня и потому не возражала, когда оба перешли на рысь. Она взяла поводья лошади, та с готовностью остановилась. Она вновь превратилась в простое, спокойное животное, мирно щипавшее траву, позабыв уже безумную скачку. Ни следа волшебства или намека на поразительную скорость. Хотя жеребец был утомлен, лошадь, казалось, только слегка вспотела.
Элейн оглянулась. Дорога была пуста. Внезапно ее охватила дрожь, она вцепилась в луку седла и опустила голову, пытаясь справиться с запоздалым приступом дурноты. Без сомнения, пират ранен, если не убит. Она не испытывала к нему сочувствия. Она хотела бежать от него. Вдали уже видна колокольная, она свободна, до убежища теперь рукой подать. Так чего она ждет?
– Проклятие! Что ты со мной сделал? – простонала она и медленно повела коней назад.
Элейн нашла его в зарослях тростника, песок вокруг него был истоптан копытами. Он лежал у самой дороги, опершись локтем о землю. Казалось, пират не заметил, что она рядом. Он заставил себя подняться, но покачнулся и упал на колени. Голова бессильно склонилась к земле.
Она по собственному опыту знала, что бывает после тяжелого падения: воздух словно выбит из легких, в горле волна тошноты.
– Не пытайтесь встать, – сказала она.
Рейвен поднял голову, увидел ее и снова уперся руками в песок. У него из носа шла кровь, он жадно ловил ртом воздух.
– Вы... не... ранены? – спросил он между вдохами.
– Я – нет. А вы?
Пират не ответил. Элейн ждала. Немного погодя он сел на корточки, приложил руку к виску. – Не искусен... с лошадьми.
– Поистине! Вы чуть не убили нас обоих, – процедила Элейн.
Он взглянул на нее, искоса, снизу, как бы в попытке сосредоточить внимание. Хотел встать... и не смог, упал на одно колено.
