Он спрыгнул на песчаный берег и жестом приказал Джироламо удалиться.
– Что случилось? – резко спросил он, когда она вошла под тень оливы.
Элейн откинула вуаль и посмотрела на него.
– Я подожду исповедоваться.
– Подождешь? Но такого случая не будет, – прошипел он. – Где-нибудь в другом месте я не смогу гарантировать безопасность.
Священник глядел на нее, стоя в ожидании у церковной двери. Аллегрето догадывался, с какой настойчивостью тот убеждал ее облегчить душу.
– Я понимаю, насколько это трудно, – уже более мягко сказал он. – Но священник тебя не знает и не узнает никогда.
– Я не стыжусь. – Элейн вскинула подбородок. – Я буду ждать тебя.
– Меня?
– Я знаю, ты не можешь. Пока. Но я буду ждать, когда и тебе отпустят грехи.
– Почему? Я считал, ты хочешь именно этого.
– Потому что я думала об этом... думала... – Элейн посмотрела в сторону озера, на облака. – А вдруг что-нибудь пойдет не так? Вдруг нас убьют?
– Тем более. Это смертные грехи, ты знаешь. Тебе грозит проклятие.
– И отлучение от церкви даже за общение с тобой. Я спросила его, и он мне так сказал.
– Ты спросила его?
– Я не сказала твое имя. Просто спросила, как будто сомневалась.
Аллегрето стиснул зубы.
– И он правильно ответил. Но ведь мы женаты, следовательно, ты можешь общаться со мной без наказания. Я сам интересовался подобными вопросами.
Элейн посмотрела на него. Да, жена не должна избегать собственного мужа, это правда.
– Мы женаты, – упрямо повторил он. – И получим благословение в церкви, когда сможем. Нельзя откладывать другое. Тут исповедник, ты хотела получить отпущение грехов... нельзя откладывать!
– Я подожду. – Она улыбнулась, словно знала тайну, неизвестную ему.
– Елена! В опасности твоя бессмертная душа. – Ее легкомыслие почему-то раздражало Аллегрето.
– Ты что, священник, чтобы тревожиться о моей бессмертной душе?
– Нет, я не священник. Но ад не игра в морру, чтобы ты могла с улыбкой говорить о нем. Я не хочу подвергать тебя опасности проклятия. Не обременяй мою совесть и этим.
– А я не хочу попасть на небеса, зная, что тебе туда нет дороги. Поэтому я подожду.
– Елена! Риск...
– Да, я это понимаю. Но я так решила. Я буду скучать по тебе в загробном мире. Я буду горевать.
Он безмолвно покачал головой. Если бы она предложила ему несметные богатства, города с золотыми башнями, протянула бы на ладони звезды, солнце и луну, он бы мог говорить. Но сейчас – нет. Она будет скучать по нему. Она будет горевать по нему. Она не понимала, чем рискует. Он читал поэмы, церковные гимны и проповеди об этом, изучал страшные фрески с изображением ада. Ради него она ставила на карту спасение своей души... Ему казалось, что он сейчас умрет, где стоял, просто от замешательства. Аллегрето положил руку на кинжал, чтобы ощутить нечто понятное, надежное.
– Это безумие. Иди покайся. И оставайся там.
Элейн не повернулась, не побежала туда, где безопасно, где до сих пор стоял у двери церкви священник, дожидаясь ее возвращения.
– Нет. Я буду ждать тебя.
Глава 19
Элейн знала, когда она в немилости. Ей были знакомы его убегающие взгляды и поджатые губы, после того как она совершала проступок. Аллегрето ничего больше не говорил, не упоминал о своем приказе остаться со священником, и долгие часы плавания по громадному озеру прошли в молчании.
С севера дул холодный ветер, гоня маленькие волны, разбивавшиеся о нос лодки. Облаченный в крестьянскую накидку с капюшоном, Аллегрето вместе с Джироламо работал веслами. Он был вооружен, и Элейн не осмеливалась прикоснуться к нему, чтобы не нарушить их молчаливый договор. Она только смотрела, как во время гребли напрягались мускулы на его ногах, и мысли, приходившие ей в голову, могли бы вызвать у проповедников ярость и плевки.
Лодка казалась совсем крошечной, не больше щепки, подскакивающей на волнах под горами невероятной красоты. Мимо проплывали скалы, надвигаясь, как стены гигантского замка, и уходя вверх ярус за ярусом, по которым не мог взобраться ни один человек. Джироламо предпочел держаться середины озера, подальше от лодок и барж, поселений и замков, расположенных вдоль скал. Уже близился вечер, когда они проплыли под огромным каменным уступом, но солнце все же пробилось сквозь облака, и вода под ним засверкала серебром. Они увидели блестевший залив, по которому медленно, как стая белых птиц, плыли маленькие парусные лодки, направляясь к стенам и причалам большого города.
Элейн тотчас его узнала. У нее осталось лишь смутное воспоминание, но вид Монтеверде был подобен сну, который снился ей всю жизнь. Среди башен поднималась огромная скала, окруженная стеной и увенчанная крепостью, господствующей над зданиями внизу. Однако город стремился вверх с гордым вызовом, лес башен уходил в небо, каменные стены были окрашены в розовый, кремовый и коричневато-
