Я не верю своим ушам. Меня распирает от праведного гнева. Представляю лица Мартина и Дженис – самых милых и самых нежадных людей на свете – и от ярости никак не могу подыскать слова.
– Дело в том, что большинство вкладчиков «Флагстафф Лайф» получили рекордные проценты за последние пять лет, – продолжает Люк, обращаясь к Эмме. Она с умным видом кивает в ответ. – И об этом в первую очередь они должны думать, а не о внезапном везении в виде огромных бонусов. В конце концов, «Флагстафф Лайф» изначально предполагался как…
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, Люк, – вмешиваюсь я, стараясь говорить спокойно. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, изначально «Флагстафф Лайф» задумывался как компания на взаимных началах? И эта компания призвана была приносить взаимную выгоду и основателям и вкладчикам? А вовсе не выгоду одним за счет других.
– Совершенно верно, – не моргнув глазом отвечает Люк, – но это не дает каждому вкладчику право на двадцать тысяч фунтов премии, разве не так?
– Возможно, и нет, – отвечаю я, слегка повышая голос. – Но зато это дает им право надеяться, что компания, в которую они вкладывали деньги в течение пятнадцати лет, их не обманет.
Мартин и Дженис Вебстер доверились компании «Флагстафф Лайф». Они поверили в дельность совета этой компании. И посмотрите, к чему это привело!
– Инвестиции – всегда лотерея, – вежливо возражает Люк. – Иногда везет, а иногда…
– Тут дело не в везении! – в ярости кричу я. – Совсем не в везении. Не хотите ли вы сказать, что им совершенно случайно посоветовали сменить вклад за две недели до объявления бонусов?
– Мои клиенты просто сделали предложение, которое, на их взгляд, должно было стать выгодным для вкладчиков. – На лице Люка натянутая улыбочка. – Они уверили меня, что руководствовались интересами вкладчиков. И уверяли, что…
– Так вы хотите сказать, что ваши клиенты просто некомпетентны? – удивляюсь я. – Хотите сказать, что они были искренни в своих благих намерениях, но просто облажались?
Глаза Люка яростно сверкают, а я чувствую прилив веселья.
– Не понимаю, каким образом…
– Ну, об этом мы можем спорить хоть целый день! – Эмма ерзает в своем кресле. – Но давайте перейдем к более…
– Ну же, Люк, – перебиваю я ее. – Выбирайте. Или то, или другое. – Я подаюсь вперед, окончательно разъярившись. – Или «Флагстафф Лайф» проявили некомпетентность, или они намеренно пытались сэкономить на вкладчиках. В любом случае они оказались не правы. Супруги Вебстер были лояльными клиентами, и они должны были получить эти деньги. И по-моему, компания вполне намеренно предложила им сменить фонд, чтобы не платить причитающуюся премию. По-моему, тут все очевидно, разве нет?
Я оглядываюсь в поисках поддержки, но натыкаюсь лишь на тупой взгляд Рори.
– Для меня это слишком сложно, – неловко смеется он. – Я не силен в этих делах.
– Хорошо, давайте скажем по-другому, – быстро говорю я. – Допустим… Допустим… я в магазине одежды! Я в магазине одежды, и я выбрала себе шикарное кашемировое пальто от «Николь Фари». Так?
– Так, – осторожно поддакивает Рори.
– Обожаю «Николь Фари»! – оживляется Эмма. – У нее прекрасный трикотаж.
– Совершенно с вами согласна. Итак, представим, что я стою в очереди в кассу, думаю о своем, и тут ко мне подходит продавец и говорит: «А почему бы вам не купить за эту же цену другое пальто? Оно лучше, и еще я вам в подарок предлагаю флакон духов». У меня нет причин не доверять продавцу. И я думаю, что это прекрасное предложение и надо им воспользоваться. И покупаю другое пальто.
– Так, – кивает Рори. – Пока все ясно.
– Но когда я выхожу из магазина, – осторожно продолжаю я, – то вижу, что это пальто вовсе не от «Николь Фари» и вовсе не из натурального кашемира. Я возвращаюсь в магазин, но там мне отказываются вернуть деньги.
– Это же грабеж! – восклицает Рори с таким воодушевлением, словно он только что открыл закон всемирного тяготения.
– Вот именно. Это грабеж. И точно так же «Флагстафф Лайф» ограбили тысячи своих вкладчиков. Они убедили их поменять свой вклад, и те потеряли на этом по двадцать тысяч фунтов. – Я делаю паузу. – Возможно, «Флагстафф Лайф» не нарушили закон и их действия не противоречат уставу. Но в этом мире еще существует кодекс чести, и они не просто нарушили этот кодекс, они его разрушили. Клиенты заслужили свои премиальные. Они были верными вкладчиками долгие годы, и им полагались эти деньги по совести и чести. Если вы честны перед собой, Люк Брендон, вы согласитесь, что это так.
Я завершаю свою речь и, задыхаясь, гляжу на Люка. Он смотрит на меня не мигая, и я не могу понять, что выражает его взгляд. Внутри у меня все клокочет. Я сглатываю и пытаюсь отвести взгляд, но почему-то не могу. Он меня будто загипнотизировал.
– Люк? – спрашивает Эмма. – У вас есть что ответить на это?
Он молчит. Смотрит на меня, и я смотрю на него, и сердце мое бьется часто-часто, как у перепуганного зайца.
– Люк? – нетерпеливо повторяет Эмма. – У вас есть…
– Да… Ребекка… – Он отводит взгляд, качает головой, почти улыбаясь, потом снова смотрит на меня. – Ребекка, вы правы.
В студии воцаряется гробовая тишина. От изумления я открываю рот. Боковым зрением вижу, как удивленно переглядываются Эмма и Рори.
– Простите, Люк, – начинает Эмма, – вы готовы признать…
