вас, а не для меня. Мне эта девушка как раз очень даже нравится.
— А как насчет Люка?
— Люк… больше не является проблемой. А теперь, может быть, вы уйдете, пока я занимаюсь ужином? Или я скажу что-нибудь такое, о чем потом пожалею.
— Это все из-за того, что произошло тем вечером?
— Тем вечером? — Она отрицательно покачала головой. — Но я скучаю по Клаусу, я устала после рабочей недели, мне хочется просто посидеть и выпить шампанского. — Она взмахнула рукой. — И все с некоторых пор стало так непросто…
— Лучше всего — бокала три-четыре, — предложил он.
— А если я захочу шесть или восемь — кто мне помешает?
— Очень хорошо. — Он через силу улыбнулся. — Успокойтесь. Я пойду, займу оборону.
В холодильнике очень кстати нашлось телячье азу, которое оставалось только разогреть, а приготовить незатейливый салат было делом пяти минут. Хелен накрыла стол в столовой, зажгла свечи и пригласила гостей на пир.
Когда усаживались за стол, Люк галантно выдвинул стул для Миранды. Вскоре стало ясно, что он практически не сводит с нее глаз — впрочем, ничего удивительного в этом на взгляд Хелен не было. Миранда в ярко-красном топе с открытыми плечами, узких леопардовых брюках и золоченых босоножках на высоком каблуке могла свести с ума любого. А уж с Люком было справиться проще простого.
О том, какое впечатление она произвела на Майкла, судить было трудно, как и о его отношении к ситуации в целом. Впрочем, он вел себя с радушием гостеприимного хозяина. Миранда была веселой, обольстительной, великолепной, а после обеда даже помогла убрать посуду со стола. Но Хелен все время чувствовала себя Алисой на чаепитии у Сумасшедшего Шляпника.
Наконец Майкл предложил Люку проводить Миранду до машины, и они удалились. После чего Хелен упала в кресло и начала хохотать, хотя для нее не остались незамеченными долгий взгляд, которым Миранда посмотрела на Майкла, как и ответный взгляд Майкла, невозмутимый и непроницаемый.
— Глотните. — Майкл протянул ей рюмку бренди. — Это была ваша идея.
Хелен вытерла слезы.
— Вряд ли можно более безболезненно отцепиться от крючка.
Он опустился в кресло со своей рюмкой.
— Теперь мисс Шелл с ее возможностями стала более вам понятна. Но я согласен, освободиться от крючка — большое облегчение.
— Не думаю, что это случилось с вами, Майкл!
— Если бы вы не продолжали так упорно приглашать ее в дом, я бы уже давно освободился, — сказал он довольно резко.
Хелен вздохнула.
— А если бы она не была стрип-танцовщицей, вы бы отказались от нее?
— Отказался бы, даже если бы у нее сердце было из чистого золота. А как бы вы отнеслись к тому, если бы я попробовал вас сосватать? — Он смерил ее ироническим взглядом.
— Намек понят, — поморщилась Хелен.
— Почему вы остались жить здесь, Хелен?
От неожиданности она приоткрыла рот, ее глаза беспокойно блеснули.
— Вы говорите так, словно не одобряете — но, простите, вы имеете полное право…
— Ничего подобного. Просто в свое время вам не особенно нравилась эта идея, и я думаю, что естественно полюбопытствовать, почему вы за эти годы так никуда и не переехали.
Ее взгляд смятенно метнулся в сторону.
— Наверное, потому, что этот дом стал для меня тихой гаванью… хотя я и спрашивала себя, не в том ли дело, что удобнее следовать по пути наименьшего сопротивления, — пробормотала она. — Здесь я чувствую себя под защитой. Я полюбила этот дом, увлеклась работой в саду. — Она пожала плечами и вздохнула. — Я никогда не сумею отблагодарить вас, — добавила она смущенно. — Хотя и собираюсь отдать вам деньги, вырученные за воздушных змеев.
Он сел на стул в торце стола.
— Мне не нужны деньги, Хелен. И иногда мне самому кажется, что я следую по пути наименьшего сопротивления. В отношении помощи вам с Клаусом, например…
— Ну нет, — уверила она его. — Без вашей помощи нам было бы намного труднее.
— В материальном отношении, возможно. Но не вся жизнь заключается только в этом.
— Вот уж о чем вы не должны беспокоиться, Майкл, — медленно проговорила Хелен.
Он ничего не ответил, его мысли приняли уже другое направление.
— По поводу того, что произошло между нами несколько дней назад…
Хелен мгновенно окаменела.
— Я бы не хотела об этом вспоминать, — произнесла она отчужденно.
— Почему?
— На случай, если вы снова вздумаете исцелять мое больное самолюбие и гладить меня по шерстке.
— Я вовсе…
— Нет, именно это вы и делали, — возразила она, тряхнув локонами. — Вы, может быть, забыли, так позвольте освежить вашу память. В тот день у меня было два тягостных разговора, с Мирандой Шелл и с Люком Эскью. Но сегодня мне не из-за чего жалеть себя.
— Это в вас говорит бренди, выпитое после шампанского? — спросил он, пряча в глазах усмешку.
— Вот и нет, — возразила она. — Это говорит истинная Хелен Лансбери, которая не любит, когда к ней снисходят.
Он поднял брови.
— Вы так это называете? Я бы сказал, это скорее попадает под категорию истерики, что я нахожу чрезвычайно забавным.
Она уставилась на него, раздувая ноздри, затем удалилась в свою спальню, оставив на столе недопитую рюмку бренди.
Утром ее разбудил телефонный звонок. Это звонил Клаус — в лагере был телефон, которым позволялось пользоваться детям, загрустившим по дому. Но проблема Клауса заключалась в другом.
— Как дела, ма? — начал он бодро. — Чахнешь понемногу?
— Что-то я не совсем поняла тебя, дружочек.
— Прости, я подумал, тебе не хватает единственного сыночка. Я ведь еще никогда не уезжал надолго.
— Э… А… Конечно же, я страшно скучаю по тебе, но все же еще не окончательно зачахла от тоски. А как твои дела?
— Супер! — с энтузиазмом откликнулся он. — А из-за всей этой вкуснятины, которую ты мне дала с собой, я самый популярный парень в лагере. Ни у одного ребенка нет такой классной мамы.
— Очень мило с твоей стороны, Клаус, — пробормотала она глухо.
— Ты только не слишком раскисай, — предостерег он.
— И не думаю.
— А как поживает Майкл?
— Э… Замечательно, но… — Она сдвинула брови. — Почему ты спросил?
— Почему бы тебе не сказать ему, что он тебе нравится, ма?
От этого вопроса у нее перехватило дыхание.
— Клаус, я не понимаю, о чем ты.
— Я просто подумал, что раз ты не против, чтобы он целовал тебя…
— Клаус!
— Ну хорошо, я тогда подсмотрел за вами. Я и понятия не имел, чем вы занимались, когда спустился вниз в тот вечер. Но я тихо вернулся назад, а потом спустился снова, только с большим шумом. Сразу было
