Через минуту он улегся в постель рядом. Господи! Их разделяли какие-то полметра! И вдруг Беатрикс услышала:
— Спокойной ночи, дорогая.
Нет. Она не ответит…
— Спи, мой маленький упрямый ослик, — сквозь обиду и тоску разобрала она.
Корнелиус, не притронувшись к ней, повернулся на бок и спокойно захрапел.
Утром она проснулась первой, скосила глаза на Корнелиуса, лежащего рядом.
В окна, сквозь голубые шелковые шторы пробивалось ласковое солнце, были слышны голоса птиц.
Беатрикс разглядывала своего фиктивного мужа. До чего хорошее у него, спящего, лицо. Лоб, щеки, упрямый подбородок, красивого рисунка уши. А глаза? Они были закрыты, и длинные ресницы с загнутыми вверх концами обрамляли веки. Какие восхитительные спящие глаза! Беатрикс хотела бы смотреть на это лицо долго-долго.
Адвокат ровно и глубоко дышал. С его плеч сползло одеяло, и женщина продолжила свое тайное разглядывание.
Какие у него сильные плечи, крепкая шея. Кстати, за ночь на щеках и подбородке Корнелиуса пробилась щетина, но она не портила его вид, а наоборот, делала выразительнее.
Не соображая, что она делает, Беатрикс вытянула из-под одеяла руку и тихонько погладила Корнелиуса по щеке. И вдруг почувствовала, как нежные, сильные пальцы перехватили ее запястье, и через секунду оно было прижато к губам Корнелиуса.
А еще через секунду он сам придвинулся к ней, обнял и, не открывая глаз, принялся целовать.
Беатрикс словно ударило током. Она не могла ни сопротивляться, ни говорить, ни дышать полной грудью. Ее руки обхватили спину и шею Корнелиуса, а губы встретились с его губами.
Их первый поцелуй длился так долго, что она, как сквозь сон, подумала: «Наверное, уже кончился день, и другой тоже кончился. А за окном, может, уже осень. Или настала зима».
Он целовал, целовал, целовал ее. Бесконечно… Беатрикс уже вся буквально сомлела от его поцелуев, растворилась в них, ослабела, тело ее стало покорным, податливым. И он почувствовал это. Его руки начали нежно скользить по ее плечам, спине, груди, животу.
Женщина не сопротивлялась его ласкам, наоборот, раскрывалась им навстречу, как цветочный бутон раскрывается навстречу солнечным лучам.
Приятный волнующий запах шел от Корнелиуса. Чем больше он ласкал ее, тем сильнее этот запах проявлялся. Ему не было названия, может быть, его творило желание обладать молодой женщиной?
Руки Беатрикс гладили мужа по спине, плечам, затем они скользнули вниз, к его животу, и тут юная миссис Мидволд ощутила, как в ее ладонь толкнулось что-то твердое, горячее, длинное и подрагивающее. Господи!
Беатрикс любила этого мужчину. Она любила его по всем законам жизни, всей душой, всем сердцем, а теперь и всем телом, и поэтому нежно, бережно, даже благоговейно взяла его член в руку и направила в свое влажное от сжигающего желания лоно.
Они страстно насыщались друг другом. Беатрикс уже несколько раз испытала оргазм, а ей все было мало: Молодожены бесконечно целовались, ласкались, и, кажется, Беатрикс шептала Корнелиусу десятки нежных имен. Откуда она их взяла, когда успела придумать и сама не знала. Слова приходили ей на ум сами собою и смело срывались с языка.
Корнелиус молчал, но был так нежен, страстен и настойчив, что ему и говорить ничего не надо было. Беатрикс знала: он хочет ее, он обладает ею, он теперь будет хотеть ее всегда.
…Когда они усталые, влажные от пота улеглись наконец рядом, и она уткнулась ему в плечо разгоряченным лицом, Корнелиус взял ее за подбородок и сказал:
— Доброе утро, дорогая.
Оставшиеся полтора дня в Гронингене пролетели словно одно мгновение. Каждую свободную минуту Беатрикс и Корнелиус уделяли друг другу, и навсегда в памяти молодой женщины остались бесконечные белые пляжи, песчаные валы, поросшие осокой, ласковые волны Северного моря, и то непонятное ощущение счастья, которое вовсе не казалось призрачным.
Никаких словесных подтверждений того, что чувствовала в душе Беатрикс, со стороны Корнелиуса не следовало. В этом была загадка… Что же он за сфинкс такой? Ведь любит же ее! Страстно и желанно обладает ею! Почему он молчит, словно дал страшную клятву: никогда и никому не произносить три простых слова «я люблю тебя»?
Амстердам встретил их привычным гулом и шумом толпы.
Когда Беатрикс и Корнелиус поднялись в квартиру адвоката, их ожидал сюрприз. Он втянул ноздрями аромат свежесваренного кофе и, ступая через порог, сообщил жене:
— Вероятно, нас посетила Шарлотта, моя сестра. Я говорил тебе о ней.
— Не помню, чтобы ты что-то рассказывал, — смутясь, ответила Беатрикс.
Высокая черноволосая молодая женщина вышла из кухни. Выглядела она изумительно и очень напоминала брата умением самоуверенно держаться.
Господи! На ней был тот самый очаровательный голубой халат, который перед свадьбой увидела любопытная Беатрикс в ванной комнате для гостей! В воздухе распространился аромат французских духов.
— Корнелиус! Мы сто лет не виделись! — воскликнула радостно Шарлотта. Затем она обратила свой взор на Беатрикс и спросила:
— А это?..
— Беатрикс. Моя жена. Познакомься, дорогая, моя сестра, Шарлотта, — представил коротко Корнелиус женщин.
Сестра адвоката широко улыбнулась.
— Мне так приятно встретить вас, Беатрикс. Мама говорила мне о вас, но, честно говоря, я не ожидала увидеться с вами здесь.
Корнелиус хитро взглянул на сестру, затем язвительно произнес:
— Времена меняются, сестричка. Беатрикс и я вернулись из нашего… свадебного путешествия.
Шарлотта смутилась, затем невозмутимо произнесла:
— А я здесь, в Амстердаме, встретила Викторию.
Пришло время смутиться Корнелиусу.
— Какого лешего она тут потеряла? Она же теперь работает в Гааге!
— Не знаю. Час назад она позвонила мне сюда и предупредила, что зайдет поболтать. Кстати, управляющий только что сообщил, что Виктория уже внизу и сейчас поднимется из подземного гаража.
Корнелиус повернулся к Беатрикс.
— Девочка, не смотри так мрачно. Ты же только что слышала — времена меняются.
Но Беатрикс была более чем смущена.
— Будь сама собой, — спокойно посоветовал Корнелиус.
— Кто такая Виктория? — спросила миссис Мидволд.
— Как будто ты не помнишь. Та самая дама, на которой хотела женить меня моя мать.
Наконец дверь в квартиру распахнулась. Трудно было сказать, кто из женщин больше чувствовал себя не в своей тарелке.
Виктория ван Лейден оказалась высокой, элегантной женщиной, совершенной блондинкой, очень уверенной в себе и великолепно одетой. Уф, значит, не ее волосы она тогда обнаружила на щетке в ванной, — там были три черных волоса, значит, щеткой пользовалась скорее всего Шарлотта. Тем не менее бывшая невеста Корнелиуса очень просто и скромно отнеслась к Беатрикс.
Шарлотта предложила всем по чашечке кофе. Дамы болтали, но Беатрикс молчала, будто проглотила язык, поглядывая на мужа. Корнелиус же выглядел совершенно естественно и вел непринужденно разговор.
