Пустой стул

— Я не считаю, что он это сделал.

— Убил Мери-Бет? Согласен. Анализ крови показывает, что девушка, скорее всего, еще жива.

— Я хотела сказать, он не убивал Билли.

Райм яростно тряхнул головой, прогоняя со лба надоедливую прядь.

— Ты веришь в мужчину в комбинезоне, про которого упоминал Джим?

— Да, верю.

— Сакс, он трудный подросток, и тебе его просто жалко. Мне его тоже жалко. Но…

— Это здесь не при чем.

— Ты права, это здесь не при чем, — резко заметил Райм. — Единственное, что имеет значение — это улики. А улики говорят, что никакого мужчины в комбинезоне не было, и убийство совершил Гаррет.

— Райм, улики это предполагают. Но не доказывают. Улики можно истолковать по-разному. К тому же, у меня есть дополнительные свидетельства.

— Какие?

— Гаррет попросил меня позаботиться о его насекомых.

— Ну и?

— Разве это не странно, что хладнокровный убийца беспокоится о том, что будет с какими-то чертовыми жуками?

— Сакс, это не доказательство. Мальчишка все просчитал. Он ведет психологическую войну, пытается прорвать нашу оборону. Помни, он очень умен. Он отлично учился. И посмотри, что он читает. Он многому научился у насекомых. В том числе тому, что у них нет никакого морального кодекса. Они думают только о том, как выжить. Вот какие уроки он усвоил. Вот его воспитание. Все это печально, но это уже не наши заботы.

— Помнишь ловушку, которую он устроил? Яму, закрытую сосновыми ветвями.

Райм кивнул.

— Ямы была глубиной всего два фута. А осиное гнездо? Оно оказалось пустым. Ос в нем не было. И бутыль с аммиаком была подвешена так, чтобы никому не причинить вреда. Она должна была только предупредить Гаррета, что поисковый отряд подошел близко.

— Сакс, это не эмпирические доказательства. Это не то же самое, что окровавленная салфетка.

— Гаррет признался, что он занимался мастурбацией. Мери-Бет разбила голову, и он вытер рану. Так или иначе, если он ее изнасиловал, зачем понадобилась салфетка?

— Чтобы вытереться.

— Мне не раз приходилось сталкиваться с насильниками, но о таком я слышу впервые.

На это Райм процитировал себя, фразу из предисловия к своему учебнику криминалистики.

— «Анализ других подобных преступлений помогает нам двигаться в нужном направлении. Но царицей доказательств является…»

— «…улика», — закончила за него Сакс. — Ладно. На месте преступления было множество следов. Вспомни, там словно стадо слонов прошлось. Возможно, какие-то следы принадлежат мужчине в коричневом комбинезоне.

— На орудии убийства никаких других отпечатков пальцев нет.

— Гаррет утверждает, что мужчина был в перчатках, — возразила Сакс.

— Но и частиц кожи тоже нет.

— Перчатки могли быть матерчатыми. Давай я осмотрю лопату и…

— «Возможно, могли быть…» Сакс, это одни предположения.

— Ты не слышал, как Гаррет говорил о Мери-Бет. Он о ней действительно беспокоится.

— Он притворялся. Помнишь мое первое правило?

— У тебя много первых правил, — буркнула она.

— Свидетелям доверять нельзя, — невозмутимо закончил Райм.

— Он считает, что любит ее. Верит, что своими действиями он ее защищает.

— О да, он ее действительно защищает, — послышался мужской голос.

Сакс и Райм повернулись к двери. В комнату вошел доктор Эллиот Пенни.

— Защищает ее от себя, — добавил психолог.

Сакс познакомила мужчин.

— Я хотел лично познакомиться с вами, Линкольн, — сказал доктор Пенни. — Я занимаюсь судебной психологией. В прошлом году на конференции я познакомился с Бертом Маркхэмом. Он очень высокого мнения о вас.

— Берт — отличный парень, — ответил Райм. — Только что его назначили главой криминалистической службы полиции Чикаго.

Доктор Пенни кивнул в сторону коридора.

— Адвокат Гаррета сейчас беседует с окружным прокурором, но не думаю, что исход разговора будет хорошим для мальчишки.

— Что вы имели в виду, сказав, что он защищает похищенную девушку от себя? — язвительно спросила Сакс. — Что-то вроде раздвоения личности?

— Нет, — ответил врач, нисколько не смущенный ее тоном. — Несомненно, речь идет о каком-то умственном и моральном потрясении, но все гораздо менее экзотично. Гаррет прекрасно сознает, что он сделал с Мери-Бет и Билли Стайлом. Я уверен, мальчишка спрятал девушку где-то подальше от Блэкуотер-Лендинг, где он, вероятно, в течение последних двух лет убил нескольких человек. Также Гаррет, скорее всего, напугал этого — как там его? — Уилкса, после чего тот наложил на себя руки. На мой взгляд, Гаррет собирался изнасиловать и убить Мери-Бет тогда же, когда убил Билли, но какая-то его частица, утверждающая, что он ее «любит» в кавычках, не позволила ему сделать это. Гаррет поскорее увел девушку из Блэкуотер-Лендинг, пока он сам не сделал ей ничего дурного. По-моему, он ее изнасиловал, однако для него это лишь естественное развитие их так называемой любви. Такое же естественное, как медовый месяц для молодоженов. Но все же Гаррета мучило желание убить, и он вернулся на следующий день в Блэкуотер-Лендинг, где нашел новую жертву — Лидию Йохансон. Не сомневаюсь, он собирался убить ее вместо Мери-Бет.

— Надеюсь, вы работаете не на обвинение, — с издевкой заметила Сакс. — Хороши ваши сочувственные заключения!

Доктор Пенни покачал головой.

— Если судить по тем уликам, о которых я слышал, мальчишка отправится за решетку без дополнительных свидетелей.

— Я считаю, что он не убивал Билли Стайла. И похищение нельзя описать только белыми и черными красками.

Психолог пожал плечами.

— Моя профессиональная точка зрения: Гаррет виновен. Разумеется, я не провел все тесты, но он определенно демонстрирует антиобщественное поведение — согласно всем трем основным системам диагностики. Следует ли провести полное обследование? Возможно. Но что оно покажет? У Гаррета высокий интеллект, он способен к стратегическому мышлению. В высшей степени организован, считает месть допустимым явлением. Не терзается раскаянием. Это очень опасный человек.

— Сакс, чего ты хочешь добиться? — спросил Райм. — Нас это дело больше не волнует.

Амелия не обратила внимания на его голос и буравящий взгляд.

— Но, доктор Пенни…

Психолог поднял руку, останавливая ее.

— Позвольте задать вам вопрос.

— Что?

— У вас есть дети?

Колебание.

— Нет, — наконец сказала Амелия. — А что?

— Вы испытываете к нему объяснимое сочувствие — полагаю, в этом мы все солидарны с вами, — но,