Сакс приподнялась на четвереньки, глядя в сторону пригорка. Готовясь, собираясь с силами. Дыша размеренно.
— Амелия, до него больше ста ярдов, — прошептал Белл. — Из этого короткоствольного обрубка?
Она не обратила на него внимания.
— Амелия, — окликнула ее Перси. На мгновение их глаза встретились, обе женщины улыбнулись.
— Не высовывайся, — приказала Сакс, и Перси послушно распласталась на земле.
Амелия Сакс встала.
Она не стала пригибаться, не повернулась боком, чтобы представлять собой менее уязвимую мишень. Молодая женщина присела в привычную стойку, сжимая пистолет обеими руками. Лицом к дому, к пруду, лицом к затаившейся фигуре на пригорке, направившей в нее карабин с оптическим прицелом. Крошечный пистолет с обрубком-стволом весил не больше стакана виски.
Сакс прицелилась в линзы объектива, блеснувшие далеко, словно на противоположном конце футбольного поля.
У нее на лице выступил пот.
Дышать, дышать.
Не торопиться.
Выждать…
По спине и рукам пробежала неприятная рябь. Усилием воли Сакс прогнала панику.
Дышать…
Слушать, слушать внимательно.
Дышать…
Давай!
Стремительно обернувшись, молодая женщина припала на колено как раз в тот момент, когда выстрелил карабин, высунувшийся из небольшой рощицы у нее за спиной, до которой было примерно пятьдесят футов. Пуля рассекла воздух прямо у нее над головой.
Сакс увидела изумленное лицо Джоди, все еще прижимающего к плечу охотничий карабин. Убийца понял, что ему не удалось ее обмануть. Она разгадала его замысел. Догадалась, что он, сделав несколько выстрелов от пруда, затащил на пригорок труп одного из охранников с карабином, а сам, выбежав на дорожку, зашел сзади.
Мгновение оба стояли, не шелохнувшись.
Воздух застыл. Клочья тумана зависли на месте, трава не колыхалась.
На лице Сакс мелькнула слабая улыбка. Она подняла пистолет, сжимая его обеими руками.
Джоди отчаянно передернул затвор, выбрасывая стреляную гильзу и досылая новый патрон. Когда он поднес карабин к плечу, Сакс выстрелила. Дважды.
Два точных попадания. Джоди отлетел назад, выронив карабин.
— Оставайся с ней! — крикнув Беллу, Сакс побежала к преступнику.
Он упал навзничь в траву. Одна пуля раздробила левое плечо. Вторая попала прямо в оптический прицел, вонзив осколки металла и стекла в правый глаз. Лицо Джоди превратилось в кровавое месиво.
Взведя курок своего крохотного пистолета, Сакс чуть надавила на курок, прижимая дуло к его виску. Обыскав Джоди, она отобрала один «Глок» и длинный графитовый нож. Другого оружия у него не было.
— Все чисто, — крикнула Сакс.
Она выпрямилась, доставая наручники. Танцор, закашляв и харкая кровью, вытер свой здоровый глаз. Затем, приподнявшись, посмотрел на поле и увидел Перси Клэй, застывшую в траве, не отрывающую взгляда от своего врага.
Джоди охватила дрожь. Снова кашлянув, он издал тихий стон. Его следующие действие ошеломило Сакс. Джоди попытался оттолкнуть ее ногу своей здоровой рукой. Он был серьезно ранен, возможно, смертельно и обессилел от потери крови. Его движение было странным, так отгоняют с дороги назойливую шавку.
Сакс отошла в сторону, по-прежнему целясь ему в грудь.
Но Амелия Сакс больше не интересовала Танцора у гроба. Он не обращал внимания на раны и мучительную боль. В его сознании осталось только одно. Сверхчеловеческим усилием перевернувшись на живот, цепляясь ногтями за землю, он со стоном пополз вперед, к Перси Клэй, женщине, которую должен был убить.
К Сакс подошел Белл. Она отдала ему «Глок», и оба взяли Танцора под прицел. Им ничего не стоило остановить его или убить. Но они стояли, застыв на месте, не отрывая глаз от раненого, полностью поглощенного стоящей перед ним целью и не замечающего того, что у него не видит один глаз и не работает рука.
Он продвинулся еще на несколько футов, задержавшись лишь для того, чтобы подобрать камень с острыми краями размером с грейпфрут, а затем пополз дальше к своей добыче. Не произнося ни слова, истекая кровью и потом, с перекошенным от боли лицом. Даже Перси, имевшая все основания ненавидеть этого человека, вырвать у Сакс из руки пистолет и положить конец жизни убийцы, зачарованно следила за его последней отчаянной попыткой довести до конца начатое дело.
— Достаточно, — наконец сказала Сакс. Нагнувшись, она вырвала камень из руки раненого.
— Нет, — простонал тот. — Нет…
Она надела на него наручники.
Танцор у гроба издал жуткий вопль, который, возможно, объяснялся невыносимой болью, но скорее всего выражал нестерпимые муки неудачи, и уронил лицо на землю.
Он затих. Сакс, Перси и Белл стояли над ним, глядя, как растекается лужа крови, окрашивая бурой ржавчиной траву и невинные крокусы. Вскоре нежные голоса гагар потонули в громком реве вертолета, появившегося над деревьями. Сакс заметила, что Перси Клэй тотчас же забыла про человека, причинившего ей столько страданий. Проснувшаяся в ней летчица проследила за тем, как неуклюжий летательный аппарат, прорезав туман, осторожно опустился на зеленое поле.
Глава тридцать девятая
— Ну не проси, Линкольн. Не могу, — упорно повторял Лон Селитто.
Но Линкольн Райм упрямством был ему под стать.
— Дай мне его на полчаса.
— Они против, — это было сказано слишком мягко, и детектив поправился: — Да они дерьмом изошли, когда я передал твою просьбу. Ты же гражданское лицо.
Был уже понедельник, десять часов утра. Появление Перси перед судьями было перенесено на завтрашний день. Военные водолазы обнаружили брезентовые мешки, которые затопил в проливе Лонг- Айленд Филипп Хансен. Мешки отправили на анализ экспертам ФБР. Элиополос добился отсрочки предварительного слушания, чтобы собрать против Хансена как можно больше улик.
— Чего они боятся? — капризно спросил Райм. — К сожалению, я не могу набить ему морду.
Он подумал было о том, чтобы уменьшить требование, попросив лишь двадцать минут. Однако это было бы признаком слабости. А Линкольн Райм считал, что слабость нельзя выказывать ни в коем случае. Поэтому он твердо произнес:
— Это я его поймал. Я имею право с ним поговорить.
И замолчал.
Блэйн, его бывшая жена, проявив однажды не свойственную ей проницательность, заявила, что глаза Райма, черные как ночь, являются лучшим аргументом, по сравнению с любыми словами. И вот сейчас криминалист молча смотрел на Селитто до тех пор, пока тот, вздохнув, не переглянулся с Деллреем.
— О, ну дай ты им встретиться, — буркнул тот. — Кому от этого будет плохо? Тащи этого нехорошего
