поляна», в моей голове билась одна мысль: «Мама убьет меня, когда узнает, что я взяла ее машину». Но что поделать. Жизнь журналиста опасная штука.
Мне сразу не понравился этот район. Такое бывает совсем редко. Но лишь я вдохнула в себя этот воздух, как ощутила тревогу. Она была буквально повсюду. Мир кругом замер, будто боялся выдать себя и навлечь какую-то беду. Как только люди здесь живут.
Весна успела вступить в свои права, но все же этот поселок оставался ледяным царством. Солнечный свет обходил его стороной, совсем не скрашивая заледенелые сугробы, доходившие мне до талии. Я оказалась в мрачной сказке. Голые деревья с темными скрученными ветвями, черные проталины, словно бездны в никуда, полное отсутствие жизни вокруг.
Небольшие бревенчатые дома шли по обе стороны от единственной широкой улицы, прямой как стрела. Я насчитала десять зданий, плюс вдалеке виднелись роскошные усадьбы, построенные местными бизнесменами. Ну а где же все эти люди?
Я медленно пошла вперед, но так и не заметила никакого движения. Мертвая тишина. Ни лая собак, ни щебета птиц. Это что, неправильный адрес?
Нужный дом ничем не отличался от остальных. Было понятно, что еще несколько лет назад избушка радовала глаз яркими цветными ставнями и небесно-голубой крышей. Но теперь краска выгорела и облупилась. За домиком давно не ухаживали, и одна его сторона накренилась, уйдя в землю на добрый десяток сантиметров. И здесь живут люди?
Не дожидаясь приглашения, я прошла во двор, который оказался достаточно чистым для места, где никто не обитает. Едва уловимо колыхнулась занавеска в небольшом окне. После вновь стало тихо.
— Эй, есть кто-нибудь дома? — постучала я в деревянную, ранее расписную дверь. — Я к Вячеславе.
Мой чуткий слух уловил шелест приближающихся шагов. Кто-то определенно стоял по другую сторону от меня и медлил.
— Вы журналист? — раздался приглушенный голос.
— Да. А вы я так понимаю Вячеслава?
Заскрипел засов, щелкнул замок, прозвенели цепочки. Дверь быстро распахнулась, и чья-то сильная рука втянула меня в затхлую темную прихожую. Еще секунда и путь к отступлению был закрыт на многочисленные замки.
Женщина потянула меня в комнату, которая была освещена чуть лучше. Круглый стол с кружевной белой скатертью и цветочной вазой в центре, старый громоздкий комод на всю стену с остатками былой роскоши, горшки с геранью на узких подоконниках и одинокая лампочка од потолком без всякого абажура. Это напоминало обстановку в домике моей бабушки — простую, но все же уютную. Единственное, что все портило, так это чесночные венки над каждым проемом. Дверь и оба окна украшали странные букеты, укомплектованные еще и маленькими серебряными крестиками. Нет, адресом я точно не ошиблась.
— Проходите, присаживайтесь, — пролепетала женщина, подводя меня к одинокому столику и поднося низкий табурет. — Простите что так, но боюсь, он о вас узнает. Тогда всем нам несдобровать. Нужно быть тихими как мышки.
Вячеслава принесла из соседней комнаты второй стул и уселась напротив меня. наконец-то я смогла ее разглядеть. Пшеничного цвета волосы собраны в тугой пучок, светло-серые глаза смотрели с грустью и отчаянием, а и так тонкие губы плотно сжаты в прямую линию. Руки не переставая теребят цветастый платок, в который укутаны худые плечи. Землистый цвет лица говорил о том, что женщина давно не видела солнца, а темные круги под глазами прибавляли ей лишние годы. Я бы дала Вячеславе не больше сорока, хотя тяжелая жизнь давала о себе знать.
— Вы хотите чаю? — встрепенувшись, спросила женщина.
— Да, конечно, — как журналист я прекрасно понимала, что отказываться не стоило, что могло наоборот расстроить мою собеседницу, когда именно «за чаем» человек выдавал все свои секреты.
Передо мной появилась фарфоровая чашка с непонятным настоем, в котором явственно чувствовалась ромашка. Я поднесла кружку к губам, делая вид, что отпиваю.
— У вас очень уютно, — мне не хотелось сразу переходить к делу. — Правда, на улице так пустынно. Где все?
— Прячутся по домам, — ответила Вячеслава, еще сильнее заворачиваясь в свой толстый платок. — Остались только те, кому некуда ехать, вот и пытаются выжить, как умеют.
— Вы расскажите, что произошло?
— Не уверенна, что должна, — забеспокоилась хозяйка дома. — Остальные предпочитают мириться, но я просто не могу. Это чудовище отняло у меня дочь, и я хочу только мести. Но, наверное, стоит по порядку?
Я кивнула в ответ, включая диктофон и осторожно положив его на стол перед собой. Наконец-то хоть что-то стоящее.
— Началось все полгода назад, — задумчиво произнесла женщина. — Тогда все было иначе. Окажись вы здесь, то не узнали бы здешних мест. Природа цветет, детишки бегают, играются с домашними животными, родители на огородах пропадают целыми днями. Все сразу в штыки приняли эти новые дачи загородные, что рядом строят. Но толку то. Кто к нам прислушивается? Не любим мы этих чужаков. Но первые еще нормальные были. Забором высоченным огородились, да носа не кажут. А вот последний другой совсем оказался. Сразу мы поняли, что он не от мира сего. Да где ж это видано, чтоб человек ночью въезжал. Ты, наверное, видела этот особняк в конце улицы и чуть выше на холме? — я лишь отрицательно покачала головой, не понимаю, какой именно она имеет в виду. — Ну, Бог с тобой. Старинное здание. Люди его стороной обходили, будто бы там духи поселились. Глупости, да народ просто так говорить не будет.
— Вы видели его? — решила я слегка подтолкнуть ее. — Нового жильца?
— Никто его не видел. Он в дневное время из убежища своего не выходит, а вот ночью по поселку рыщет. Люди видели его. Ходит да в окна заглядывает. А кто глазами с ним встретится, так близкой смерти пусть ждет.
— Так никто его в лицо не видел?
— Видели, — зашептала женщина, — да померли. Вампир он! Совсем извел он наш поселок. Только переехал, как странные вещи твориться начались. Сначала скот подох весь, а потом и люди захворали.
Я сидела молча, стараясь не выдать своего разочарования. Вячеслава рассказывала с душой, но история слишком походила на народные предания об упырях. Уехать за столько километров от города, ради встречи с местной сумасшедшей. Что сказать? Я везунчик!
— Сначала старики слегли, — мрачно продолжала хозяйка. — Да в бреду все говорили, что за ними сам дьявол пришел. А после них и за молодых взялся. Стали видеть, как черная тень мелькает то тут, то там. Словно примеряется. Первой дочка ведуньи поникла. Поговаривают, вышла вечером на крыльцо да в глаза демона увидела. Два дня пролежала в бреду, а потом пропала. Мать зашла к ней утром, а кровать пустая. Нет доченьки. Пропала. Вот слухи поползли, что земля наша отравлена дьявольским присутствием. Потом каждый месяц он жертву себе находил новую. В первую ночь полнолуния поскребется в окно, а когда ты глаза откроешь да на шум оглянешься, тут дьявол тебя и схватит. Все. Это значит, смерть неизбежна. Прячься, убегай. Пустое все. Найдет он тебя да за собой поведет. Пять девушек пропали у нас. Да гад такой еще самых молодых и красивых выбирает. Последней моя дочка была, Лизонька. Не уберегла я ее. Вот люди и стали разъезжаться кто куда. А мне что? Некуда бежать без дочурки своей. Вот и остались здесь те, кому жить то уже и не хочется.
— А богачи, что с вами рядом живут? Их ничего не беспокоит? — поинтересовалась я, надеясь выведать хоть что-то близкое к реальности, чтобы использовать в своей статье.
— Да умный он. Не лезет к ним. Заборы там высокие, да охрана повсюду. Боится, что заметят. Мы то люди бесправные, нашей пропажи никто не обнаружит.
— А кто еще может это подтвердить?
Вячеслава недобро на меня посмотрела, словно я лишилась рассудка, а не она.
— Не принято у нас говорить об этом. Дьявол всегда слушает. Страшно им.
— А тел так и не нашли?
— Тел? — не поняла женщина.
