— Продавец сказал, что здесь отличный режим ночной съемки.
— Я не знаю…
— Возьми свой нож, и если я буду себя плохо ввести, разрешаю тебе пустить его в ход.
— Довольно жестоко.
— Согласен, — кивнул он, встряхнув волосами, — но что не сделаешь ради вечера в приятной компании. Ты, правда, боишься, что я маньяк?
— А ты не боишься, что я сумасшедшая? — искренне спросила я. А как еще можно назвать девушку, нападающую на каждого, подошедшего ближе, чем на метр. Господи, порой я сама себя боялась.
— Ты… своеобразная.
Это звучало почти как комплемент.
— Хорошо, но только ненадолго, я собиралась сегодня выспаться.
Дэн шел чуть впереди. Его рука была так близко к моей, но чувствовалось, что он не решался прикоснуться. Напряжение, повисшее между нами, казалось сильнее воздуха, раскалившегося за день. Мне еще никогда не было так не уютно, как сейчас.
— Расскажи мне о своей семье, — неожиданно произнес Дэн, устремив свой взгляд на круглый диск луны.
— Мне не о чем рассказывать. Обычная семья, — ответила я, вспоминая историю, которую мы всегда рассказывали окружающим. — Родители остались в Хабаровске, а мы с сестрой путешествуем по миру, навещая наших многочисленных родственников.
— Так у тебя есть сестра? Вы очень дружны?
— Да, не разлей вода. А у тебя есть братья или сестра?
— Нет. — Выражение его лица стало непроницаемым, словно высечено из мрамора. — У меня был брат, но он умер.
— Прости, я…
— Ничего, я уже смерился с потерей и пытаюсь жить дальше.
— А остальная семья?
— У меня нет семьи.
— Господи, прости, я не хотела. Ну почему я только лезу не в свои дела. Мне так жаль…
— Все в порядке, — горько усмехнулся Дэн, помогая мне перебраться через небольшой ров — мы шли через редкий лес. — Это все в прошлом. Теперь я новый.
— Нам еще далеко идти? — Мне не нравилось, что мы уходили все дальше и дальше от поселения, хотя все равно, почему-то рядом с ним чувствовала себя абсолютно спокойно, как никогда в жизни.
Он так и не отпустил мою руку, и ладонь буквально была объята пламенем, даже ночь показалась не столь жаркой. Дэн был в опасной близости, но это успокаивало. Как странно, мы едва знакомы, а я уже готова разболтать ему все свои тайны, лишь бы он остался и слушал меня, и так же, как сейчас не отпускал. Глупая девчонка.
— Мы пришли.
Дэн убрал с нашего пути раскидистую ветку и моим глазам открылось невообразимое — небольшой пруд посреди леса. Лунный свет искрился на идеально ровной глади, похожий на россыпь бриллиантов, а ему вторили отражения звезд на небе. Волшебно.
— Тебе нравится? — спросил парень, когда я застыла без движения, не в силах ничего сказать.
— Просто невероятно, как ты нашел это место? Словно из сказок.
— Местные называют этот пруд «Вторая жизнь». Один раз он невероятным образом исчез, а потом появился вновь, словно обретя новую жизнь. В какой-то мере он даже священен. Я провожу здесь довольно много времени.
— Это для тебя символично? — догадалась я.
— Да, после гибели всей моей семьи мне нужен был второй шанс на новую жизнь, а, придя к этому озеру, я понял, что мне делать.
— И что же?
— Не знаю как объяснить. Это словно второе рождение, когда осознаешь истинный смысл жизни.
— Тогда может поделишься? — слегка скептически произнесла я, подходя и касаясь воды — теплая. — Люди веками ломали над этим головы.
— Нужно что-то сделать для других.
Я задумалась над этой мыслью. А мы с сестрой поступали так? Вероятно, да. Мы спасли немало жизней, правда, при этом убивая. Но тех существ, встречающихся на нашем пути, вряд ли можно было назвать живыми.
— Что бы ни случилось, нужно делать то, что подсказывает тебе сердце, — продолжил Дэн, наблюдая, как я рисую на воде непонятные фигуры.
— Очень мудро.
— Ты мне не веришь? А ты сама всегда делаешь то, что считаешь нужным?
Моя рука замерла и по воде пошли тонкие круги. Верный вопрос. Выбирала ли я такую жизнь? Нет. Так решила Ника. Хотела ли я оказаться в этом богом забытом городе? Нет, мне хотелось отправиться ближе к столице, а не прятаться по деревенькам. Но сестра всегда решала нашу судьбу, словно она была у нас одна на двоих. А может, так оно и было.
— Да, раз я здесь с тобой, значит это только мое решение.
— Мне жаль, что ты так скоро уедешь. Я чувствую, что у нас есть что-то общее.
— Немыслимая тяга гулять по ночам в глухом лесу, — засмеялась я. — Может, тогда сфотографируемся на память?
— Нет, — резко ответил Дэн, инстинктивно отсыпая на несколько шагов назад. — Я… нефотогеничен.
— Глупости, у тебя очень правильные черты лица.
Я закрепила фотоаппарат в развилке ветвей, удостоверившись, что он не упадет, а потом повернулась к нему. Дэн замер, с испугом наблюдая за мной. Неужели в его глазах был настоящий страх?
— Что-то не так?
— Фотография может забрать душу, — на полном серьезе сказал он.
— Только не говори, что ты действительно это веришь? Может, ты еще веришь в зубную фею?
— Нет, если только это не отговорит тебя от съемки.
— Ты не хочешь оставить мне это на память? — решила я давить на жалость. Это было дело принципа — доказать свою правоту. Отказы не принимались.
— Хорошо, но я тебя предупредил — на снимках я не получаюсь.
Я поставила таймер и отошла ближе к озеру, присев на траву, и выжидательно посмотрела на парня. Он нахмурился, но все же расположился рядом, а, немного подумав, наклонился ближе, касаясь моего плеча. Я так сосредоточилась на его прикосновение, что совсем не заметила, как трижды прозвучал сигнал, и нас осветила вспышка. Выдержка была долгой, поэтому мы сидели, не шевелясь, но мне никак не удавалось улыбнуться. Его близость давила на меня, но в тоже время была необходимой. Мы же совсем не знакомы. Определенно гормоны, а я превратилась в их послушную рабу.
Фотоаппарат прощально щелкнул, а мы так и не сдвинулись с места. Я ощутила его руку за своей спиной — совсем легкое прикосновение, словно дуновение ветра. Мне следовало бы остановить его, оттолкнуть, вернуться домой, но что-то внутри взбунтовалось, требуя простых человеческих эмоций — тепла, нежности. Все это слишком долго удерживалось внутри, а сейчас готово было взорваться, полностью уничтожив мой рассудок.
Мягкие губы прочертили на моей шее тонкую горячую черту, а потом замерли у самого подбородка. Дэн больше не шевелился, но я чувствовала его дыхание, казавшееся даже прохладным в этом горячем потоке. Неужели это все?
— Можно мне тебя поцеловать? — Голос смешался с шорохом листьев, став неотъемлемой частью этой ночи.
Я прыснула, смущенная такой странной просьбой. Разве об этом вообще стоит говорить?
