глаза загорелись темным пламенем, заставив меня покраснеть.
— У меня создается впечатление, что ты слишком долго думаешь о моих… 'комплектиках', — улыбнулась я.
— Дорогая, я вампир. Я могу думать о многих вещах одновременно. Смотреть фильм и думать о твоих 'комплектиках', есть, и думать о твоих 'комплектиках'. Да, пожалуй, я слишком много о них думаю. Но давай не будем притворяться, что ты совсем не думаешь о моих.
Его улыбка была дьявольской, что заставило мои щеки еще сильнее заалеть. Как ему всегда удается выводить меня из равновесия?
— Не думаю, что разумно обсуждать это сейчас, — мне пришлось прокашляться, потому что странным образом пропал мой голос.
Эдриану это понравилось, и он невероятно быстро оказался рядом со мной. От неожиданности я упала спиной на мягкую кровать. Воспользовавшись моментом, вампир еще сильнее прижал меня к матрасу, крепко схватив за запястья. Я практически не могла двигаться.
— Ты что делаешь? — задохнулась я. — Играй по правилам.
Вампир лишь рассмеялся в ответ на мои слова.
— Прости, я их не знаю, — и, наклонившись вперед, поцеловал меня в губы, лишь слегка, чтобы я могла почувствовать его.
— Тогда я объясню, — мне с трудом удавалось говорить из-за дрожи в голосе — Смотреть, не трогать.
— Это кощунство, — простонал вампир и вновь приблизился для поцелуя, на этот раз, задержавшись подольше.
Мое сердце словно сошло с ума, выбивая бессвязный ритм. Я еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной и мне еще никогда так сильно не хотелось быть таковой.
— И всё-таки.
Я не знала, как остановить вампира, который даже не собирался замедлить свой натиск. Ситуация становилась всё опаснее.
Вампир на секунду отстранился, посмотрев на меня не то с удивлением, не то с любопытством, а потом вдруг завел мои руки над головой, отчего они почти коснулись изголовья кровати.
— Что? — вскрикнула я и начала сопротивляться по-настоящему. Я изворачивалась как змея, брыкалась, пытаясь скинуть его с себя. Но он держал меня слишком крепко, но при этом, не причиняя никакой боли. В отчаяние я пустила в ход ногти и зубы, но Эдриан лишь рассмеялся, прижимая меня к себе всё сильнее.
— У тебя в роду были кошки? — усмехнулся он, без проблем справляясь с моими жалкими попытками вырваться. — Я в предвкушении.
— Чего? — не поняла я, даже на секунду остановившись.
— Брачной ночи, — без тени смущения проговорил вампир и дьявольски улыбнулся.
— Ах, ты… — возмущенно сказала я и предприняла очередную попытку освободиться.
Вампир громко рассмеялся, а потом резко застыл, превратившись в статую.
Я дернулась по инерции, но, увидев, что вампир не реагирует, тоже замерла. Мне совсем не понравилась тишина, непонятным облаком нависшая над нами.
В дверях стояла мама, тоже немая и застывшая. Ее глаза расширились, рот беззвучно открывался и закрывался. Она силилась что-то сказать.
Эдриан спокойно отпустил мои руки, деловито встал с кровати и слегка поклонился ей.
— Прошу прощения, — проговорил он глубоким обворожительным голосом. — Думаю мне пора готовиться к предстоящему ритуалу. Прошу меня извинить.
Он удостоил меня мимолетного взгляда и, не торопясь, вышел из комнаты.
Я тут же поднялась навстречу маме, потирая затекшие запястья. Я почти была уверенна, что увижу на них синяки, но их не было. Мой вампир был осторожен.
Мама сделала шаг мне навстречу, удивленно вскинула бровь, но промолчала. Я видела по ее лицу, как ей было тяжело удержаться от расспросов.
— Нам пора готовиться, — сказала она, с трудом сдерживая улыбку.
— А завтрак? — Я не чувствовала голода, но нужно было хоть как-то отвлечь маму от увиденного.
Она обернулась, и я увидела озорные искры в ее глазах.
— То есть десерта тебе было мало.
— Мама…, - я раскраснелась и опустила взгляд в пол. Сначала мистер Ньюбелз, теперь родная мать. Вывод один — нужно запирать двери.
— Завтрак принесут чуть позже, — смягчилась она. — А пока хотя бы умойся. Скоро придет визажист и парикмахер.
— Что? — расстроено, протянула я. — Неужели это необходимо?
Я ненавидела, когда посторонние пытаются изменить мой внешний вид. Даже матери приходилось предварительно вытерпеть мою истерику, прежде я допускала ее в 'святая святых'. Что-то мне подсказывало, что сегодня из меня решили сделать настоящую принцессу.
— Увы. И давай побыстрее прими душ, а то я начну читать тебе нотацию, что парням не место в твоей комнате. По крайней мере, до свадьбы.
— Парням? — усмехнулась я, всё-таки решив послушаться. — Ему больше двухсот лет. Он тебе в праотцы годиться.
— А поведение у него как у обычного озабоченного подростка, — засмеялась она и шутливо подтолкнула меня в сторону ванной. — Не спи. Это великий день.
Великий день. Да, наверное, это было так. Кругом царило нервное возбуждение. Я постаралась отключиться и не следить за мельтешащими фигурами. Даже когда парочка 'обаятельных мальчиков' занялась моим внешним видом, я не сопротивлялась. Они накручивали волосы, накладывать тон на лицо, даже занимались маникюром. Я сидела молча. Это просто нужно было вынести.
На всякий случай я отвернулась от зеркала. Пусть преображение пройдет без моего участия. Слишком велик был соблазн пойти на обряд в джинсах и с моим по-обычному ярким макияжем.
Я видела, как в комнату забегала миссис Ньюбелз. Она тщательно контролировала весь процесс и даже давала рекомендации.
— Ты будешь самой прекрасной, — пообещала она, отчасти даже восхищаясь окончательным результатом.
Когда мое преображение было закончено, я с удивлением заметила, что за окном уже стемнело, но дом казалось, и не собирался замедлять свой темп. Отовсюду доносились голоса, смешанные с неясными шорохами и стуками. Даже сейчас я не совсем понимала из-за чего вся паника. Но когда обернулась к зеркалу, то осознала, что это не простая вечеринка с друзьями.
Разве стоит говорить, что я себя не узнала? Хорошо это было или плохо, но девушка в зеркале совсем на меня не походила. Первой мыслью было расплакаться, второй — устроить истерику. Но кто бы меня послушал? Мои красные пряди были затонированы, отчего совсем не выделялись. Мягкие кудри в высокой прическе делали выражение лица нежным и добродушным, что совсем не было мне свойственно. Всё это дополнял изысканный вечерний макияж, про который я не могла сказать ничего плохого. Но самой большой потерей стали мои длинные ногти, которые были беспощадно обрезаны в скромный французский маникюр.
Перемены начались, а мне уже это не нравилось. Словно отнимали частичку меня самой. Это был только макияж, а что бы стало со мной после обращения в вампира? Не хотелось об этом думать.
Мои размышления прервал настойчивый стук в дверь. Не дожидаясь моего ответа, дверь распахнулась. В комнату вошел отец. Он был в строгом темно-синем костюме, полностью готовый к своему 'счастливому дню' — назначению в Совет.
Я с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. И всё-таки он добился своего.
— Теона, — произнес он, изобразив восхищение от одного взгляда на меня, — чудесно выглядишь. Как же раньше я не замечал, что ты такая взрослая.
