И опять некая параллель обнаруживается между Киплингом и Хейзингой, который начинает один свой трактат с апокалиптического предчувствия: «Ни для кого не было бы неожиданностью, если бы однажды безумие вдруг прорвалось в слепое неистовство, которое оставило бы после себя эту бедную европейскую цивилизацию отупелой и умоисступленной, ибо моторы продолжали бы вращаться, а знамена — реять, но человеческий дух исчез бы навсегда» (1935 г.).
Тогда же ужас перед первыми газовыми атаками дал Киплингу толчок для стихотворения «Гефсиманский сад», отразившего реакцию военных, не понимавших еще, что применение средств массового уничтожения, начавшееся в годы Первой Мировой войны с хлорных, а потом ипритных атак, знаменует новую сверхварварскую войну XX века.
Военный журналист и поэт, для которого мужество и стойкость были самыми важными человеческими чертами, пишет о войне, но далеко не всегда ее героизирует. Увы, героизации войн отдала дань вся мировая литература, начиная с античных времен и как минимум до 60-х годов XX века.
Наверно, имеет смысл тут вспомнить Константина Симонова. Его военные стихи по мироощущению сродни киплинговским, не сатирическим, а тем серьезным романтическим стихам, где на первый план выходят традиционные мужские добродетели. Кстати, Симонов гораздо лучше подражал Киплингу в собственных стихах, чем переводил его. Он почему-то очень странно перевел стихотворение «Молитва влюбленных», эти стихи узнать в симоновском переводе невозможно. Почему-то он вольно перекладывает только нечетные строфы, а четные почему-то просто не переводит! В результате киплинговские 48 строк у него превращаются в 20, да и те не очень похожи на подлинник… Только «Гиены» у Симонова сделаны хорошо.
Было немало разговоров о расизме Киплинга. По сути все они базируются на одном стихотворении — «Бремя белого человека», весьма поверхностно прочитанном, а точнее — на одном его названии:
Так можно ли это назвать расизмом? Не более, чем титанический организаторский труд Сесиля Родса, не только завоевавшего, но и во многом цивилизовавшего Родезию. А еще он начал цивилизовать как зулусское, так и бушмено-готтентотское население Южной Африки и прекратил кровопролитие между этими народами.
На самом деле, противопоставляет Киплинг не белых и цветных, а людей долга и пустозвонов. Наверно, отношение к долгу пришло к Киплингу из кальвинизма.
«Я так и не смог понять, — писал в начале 20-го века в своей автобиографии Леонард Вулф, служивший на Цейлоне в колониальной администрации, — то ли Киплинг лепил характеры своих героев по точному образу и подобию англо-индийцев, то ли мы сами лепили свои характеры по образцу киплинговских героев» (из уже упоминавшейся тут книги Н. А. Вишневской и Е. П. Зыковой «Запад есть Запад»).
Стихотворение «За уроженцев колоний» говорит само за себя:
Еще одно очень важное для понимания мировоззрения Киплинга стихотворение — знаменитая «Баллада о Востоке и Западе». Вот как звучит это стихотворение в переводе Е. Полонской:
Я перевел эти строки иначе:
