Министр таких людей ценит. Вы произведете впечатление, институт заработает дополнительные очки.
«Да, полюбить тебя нереально, – подумал Павлов, – но уважать есть за что».
– И выступать на публике ты силен, – вставил Бондарчук. – Шевельни головным мозгом, придумай эффектный ход. Как в прошлый раз. Чтоб офигели все.
– Это был опасный трюк, – сказал директор. – Они ведь могли действительно офигеть…
Павлов улыбнулся. Когда министерская комиссия приехала решать вопрос, готов ли «Клинок» к испытаниям в войсках, завлаб вперед себя запустил четырех полосатиков. Генералы начали хвататься за отсутствующие пистолеты. А кошки выходили на середину комнаты и садились рядочком. И весь доклад просидели, не шелохнувшись. А потом встали и ушли, тоже первыми. Фокус простой – из-за двери помощник команды подавал. Для человека в комнате щелчки были на грани слышимости. И казалось, огромные коты повинуются не то телепатическому приказу, не то магии. Генералы долго отдувались, но качество работы оценили выше некуда.
Наверное, устраивать такое всего через год после конфуза с шароновскими «Тисками» – чтоб их разорвало! – было рискованно. Министерство откровенно побаивалось изделий НИИПБ, среди приемщиков имелись люди в возрасте, и шоу могло кончиться сердечным приступом. Но Павлов хотел доказать любой ценой – его продукция не дурит, она безопасна для нашего воина, будь тот хоть трижды генерал. А рисковать, когда приперло, – это завлаб тоже умел.
Он здорово тогда институт поддержал.
И вот, кажется, настало время снова рискнуть. Не ради «фирмы», не ради себя. Для рыжиков. Решение пришло в голову мгновенно, словно Павлов давно к нему готовился и только ждал подходящего момента.
– …Но победителей не судят, – говорил тем временем директор. – Поэтому, уважаемый коллега, примите это как знак признания заслуг. От института и меня лично. Уверен, что у нас не возникнет разногласий и в дальнейшем. Будем работать, добиваться новых успехов. А если что-то сорвется – не станем без нужды переживать. И вообще, стоило бы нам серьезно поговорить о ваших перспективах. Есть мнение, что вы давно переросли рамки одной-единственной темы…
«Покупаешь меня, да? – догадался Павлов. – Пусть. Так даже лучше. Ты рыжиков уже похоронил, а вот я их возьму и реанимирую!»
– Ага, пошли разговоры не для посторонних, – сказал Бондарчук. – Давайте, чтобы вы не объяснялись намеками, я еще рюмочку приму и к себе поеду.
– К сожалению, мне тоже пора, – директор взялся за бутылку.
– План доклада представить? – деловито спросил Павлов.
– Незачем. Меня все равно завтра-послезавтра на службе не будет. И потом, что вы можете сказать про базовый «Клинок», чего я не знаю?
«Это ты подметил верно. Про базовый – ничего».
– Справитесь. – В голосе директора тонкой льдинкой звякнула непонятная Павлову боль.
– Он справится! – заверил Бондарчук, поднимая рюмку.
В коридоре Павлов ухватил генерала за рукав.
– В чем дело? – спросил он заговорщическим шепотом.
– У него мама умерла, послезавтра хоронить, – объяснил Бондарчук. – Какое уж тут представление. А кремень мужик, да?
– Ох… А то не могу понять – что за интрига. Тогда да. Жаль беднягу. – Павлов даже вздохнул. Искренне.
Примерно секунду завлаб от всей души и без каких-либо обиняков жалел директора, а потом рванул к цели.
– Ты правда хочешь на представлении эффектный фокус?
– Кроме шуток, – кивнул генерал. – Скучища ведь смертная эти доклады. Пережиток советских времен. Пока не начнется полигонная фаза, все сидят, носами клюют с умным видом или о своем шепчутся. Это и для изделия плохо. Мало ли, что по нему уже решение есть. Товар нужно так подавать, чтобы в душу запал. Чтобы в память врезалось – ух, какое изделие! Поэтому думай. Материал твой фактурный, сам себя покажет. Но сколько он простоит на вооружении – вот цена вопроса! А будем мы потом толкать «Клинки» за рубеж? Ты прикинь, израильтяне за такое оружие, которое само араба чует, и араба с динамитом отдельно, последнюю рубаху снимут!
– Динамит не гарантирую, – быстро сказал Павлов. – Только араба.
– Да черт с ним. Я для примера. А сколько Америка отвалит за возможность мексиканскую границу закрыть? То-то, дорогуша. Но чтобы мы смогли все эти шикарные возможности реализовать, там, – Бондарчук ткнул в потолок толстым волосатым пальцем, – о «Клинке» должны помнить. Долго помнить, с большим удовольствием и гордостью за отчизну. Значит, нужно полосатиков красиво показать.
– Так есть идея! – сообщил Павлов, всячески демонстрируя лицом озарение мыслью. – Только потребуется твоя помощь.
– Догадываюсь. Чего задумал? Учти, испытатели на полигон целое отделение «Клинков» выведут.
– А я – только одну кошку! Всего лишь одну. Но не такую, что будут показывать испытатели. Совсем другую.
– Вроде той, которая сегодня погулять ушла?
– Зачем вроде? Ее, родимую.
Они уже спустились вниз и стояли у проходной корпуса. Генерал сдвинул фуражку на затылок и поскреб обнажившуюся извилину.
– А смысл?
– Она невероятно красивая, – сказал Павлов. – Пушистая. Мягкая. Приятная на ощупь. Ласковая. Умница. И при этом – боец. Полосатики, согласись, хороши, но выглядят как-то блекло из-за камуфляжа. А я приведу рекламный продукт чистой воды! И будет внедрение образа марки, как это маркетологи называют.
– Я сам по жизни немного рекламщик, если ты позабыл, – заметил Бондарчук, на глазах скучнея. – Чего только кому не впарил. Идея, дорогуша, продуктивная. Но боязно мне выпускать на представление экспериментальный образец. Он не задавит министра, как ту ворону, твой рекламный продукт, а? То-то будет образ марки! Ваш людоед Шариков от зависти лопнет.
– Во-первых, образец предсерийный, он уже прошел все тесты… – соврал Павлов. Впервые, наверное, за несколько лет соврал.
– Только я об этом образце сегодня впервые услышал! Не люблю сюрпризы, даже приятные. Не положено так, ребята. Могли бы держать меня в курсе. Точнее, обязаны были. Совсем распустились, скоро у вас какой-нибудь Змей Горыныч улетит, а я ни сном ни духом! На что это будет похоже?
– Извини, но такие претензии – к директору, пожалуйста… Значит, а во-вторых, я дам тебе пульт управления, положишь в карман и будешь держать палец на кнопке. Хотя нет… Лучше я просто дам тебе слово. Вообще, пошли сейчас ко мне в «К-10», посмотришь Катьку, все сомнения отпадут.
– Катьку? – Генерал одним движением руки заставил раствориться в воздухе охранников, кажется, надеявшихся проверить у него документы, и сам открыл Павлову дверь на улицу. – Ну, если Катьку…
– Она десятая в серии, поэтому имя на букву «К». Такая Катька… Натуральная. Вот увидишь.
К ступеням административного бесшумно скользнула длиннющая черная «Волга».
– С твоей стороны понадобится сущая ерунда, – говорил Павлов. – Завтра тебе позвонят из нашей секретки и спросят, выписывать ли Павлову однодневный пропуск на образец… А ты их перебьешь и скажешь – ну да, образец ка десять эр десять, все согласовано. Запомнишь?
– Директор в отъезде, беспокоить его по мелочам нетактично, заместители не в курсе, но есть Бондарчук, который может распорядиться, а потом будет во всем виноват! – заключил генерал. – Ну и пройдоха ты, Павлов! Чего тебе надо на самом деле, а, дорогуша?
– Образец ка десять эр десять, – повторил завлаб. – Запомни.
– Если она сожрет министра, тебя прямо на месте пристрелят, – сухо и очень серьезно пообещал генерал, садясь в машину.
– А если кого помельче? – спросил Павлов.
– Ты залезай! – раздалось из «Волги». – Знаю я ваших дряней, они всегда первым делом старшего
