в меня стрелу, возможно, что это будет скорее, чем люди, идущие на расстоянии мили от нас по дороге, увидят меня.
Овен наклонил голову, чтобы вновь подошедший мог набросить ему на шею венок из листьев дикого чеснока, и терпеливо позволял фермерам дёргать себя за шерсть.
— И тебе это приятно? — крикнул Лев через головы толпы.
— Нет, — отвечал Овен, чихая от пыли, поднимавшейся из-под ног толпы, и обнюхивая лежавшее перед ним сено.
Лев повернулся, намереваясь пройти в другие Дома, но, проходя по одной улице, он заметил двух маленьких детей, очень грязных, игравших с кошкой у дверей хижины. Это были Близнецы.
— Что вы здесь делаете? — с негодованием спросил Лев.
— Мы играем, — спокойно отвечали Близнецы.
— Разве вы не можете играть на берегах Млечного Пути?
— Мы там и играли, — сказали они, — но проплыли Рыбы и сказали, что придёт день, когда они явятся за нами и унесут нас с собою. Теперь мы играем здесь в детей. Люди любят это.
— А вам это приятно? — сказал Лев.
— Нет, — отвечали Близнецы, — но на Млечном Пути нет кошек, — и они озабоченно потянули кошку за хвост.
На пороге хижины показалась женщина и стала позади них, и Лев заметил на её лице то же самое выражение, которое он иногда видел на лице Девы.
— Она думает, что мы подкидыши, — сказали Близнецы, и они побежали в хижину ужинать.
Лев торопливо обошёл все Дома один за другим, потому что он не мог понять, к чему эти новые муки, которым подвергались его братья. Он говорил со Стрельцом, и Стрелец уверил его, что, поскольку речь идёт о его Доме, Лев может быть спокоен за себя. Водолей, Рыбы и Скорпион дали ему тот же самый ответ. Они ничего не знали о Льве и не интересовались им. Они — созвездия, и их обязанность — убивать людей.
Наконец, он пришёл в очень тёмный Дом, где Рак лежал так тихо, что, если бы не безостановочное шевеленье перистых усиков вокруг его рта, можно было бы подумать, что он спит. Это движение никогда не прекращается и напоминает действие тлеющего пламени, медленно и бесшумно пожирающего гнилое дерево.
Лев подошёл поближе к Раку и в полумраке различил неясные очертания его широкой синевато-чёрной спины и неподвижные глаза. Ему показалось, что он слышит чьи-то рыдания, но эти звуки были едва уловимы.
— Зачем ты мучаешь детей человека? — сказал Лев.
Ответа не было, и против воли Лев крикнул:
— Зачем ты мучаешь нас? Что мы сделали, чтобы ты мог мучить нас?
На этот раз Рак отвечал:
— Откуда я знаю, и что мне до этого за дело? Ты рождён в моем Доме, и в назначенное время я приду за тобой.
— Когда же настанет это время? — спросил Лев, пятясь назад перед непрекращающимся движением усиков вокруг рта.
— Когда полный месяц не успеет поднять полный прилив, — сказал Рак, — я приду за одним из вас. И после того, как другой покорит свет, я схвачу этого другого за глотку.
Лев поднёс руку к своему горлу, к кадыку, облизнул губы и, оправившись немного, спросил:
— Должен ли я опасаться за двоих?
— Да, за двоих, — сказал Рак, — и ещё за многих других, которые придут потом.
— Мой брат Телец гораздо счастливее меня, — печально сказал Лев, — он одинок.
Но не успел он высказать своей мысли, как чья-то рука закрыла его рот и Дева очутилась в его объятиях. Как настоящая женщина, она не захотела остаться там, где Лев расстался с нею, и, стремясь скорее узнать все, хотя бы и неприятное, она обошла все Дома и пришла в Дом Рака.
— Это глупо, — шепнула Дева. — Я так долго ждала тебя в темноте. Тогда мне было страшно. Но теперь…
И она вздохнула с облегчением.
— Теперь мне страшно, — сказал Лев.
— Это ты за меня боишься? — сказала Дева. — Я это понимаю, я сама боюсь за тебя. Пойдём отсюда, муж мой.
Они выбрались из мрака и вернулись на Землю. Лев был очень молчалив, и Дева старалась ободрить его.
— Мой брат гораздо счастливее меня, — повторял Лев время от времени и, наконец, сказал:
— Пойдём лучше каждый своей дорогой и будем жить отдельно до самой смерти. Мы родились в Доме Рака, и он придёт за нами.
— Я знаю, я знаю это. Но куда я пойду? И где ты ляжешь спать вечером? Но, если хочешь, можно попробовать. Я останусь здесь. А ты уйдёшь?
Лев сделал вперёд шесть шагов очень медленно и три больших шага назад очень быстро и на третьем шагу очутился на том месте, где сидела Дева.
На этот раз она сама стала просить его удалиться и оставить её, и он должен был всю ночь успокаивать её. Эта ночь убедила их обоих, что они не в состоянии расстаться ни на минуту, и, когда они пришли к этому заключению, они взглянули вверх, в темноту, где над их головами был Дом Рака, и, крепко обнявшись, засмеялись — ха, ха, ха! — точь-в-точь, как смеялись дети человека. И это было в первый раз в их жизни, что они засмеялись.
На следующее утро они вернулись к себе домой и увидели цветы и жертвоприношения, которые принесли к их дверям жители холмов. Лев затоптал ногами жертвенный огонь, а Дева выбросила все цветы, дрожа от волнения. Когда крестьяне вернулись, чтобы взглянуть, как это было в обычае, что сталось с их жертвами, они не нашли на алтарях ни роз, ни зажаренного мяса; они увидели только мужчину и женщину, которые сидели, держась за руки, с испуганными, бледными лицами на ступеньках алтаря.
— Разве ты не Дева? — сказала женщина. — Вчера я послала тебе цветы.
— Сестрица, — покраснев до корней волос, сказала Дева, — не посылай мне больше цветов, потому что я такая же женщина, как и ты.
Мужчина и женщина удалились, недоумевая.
— Что же мы будем теперь делать? — сказал Лев.
— Мне кажется, мы должны постараться быть бодрыми, — сказала Дева. — Мы знаем самое худшее, что может случиться с нами, но мы не знаем лучшего, что любовь может принести нам. У нас есть много такого, чем мы должны быть довольны.
— А уверенность в смерти? — сказал Лев.
— Эта уверенность есть у каждого из детей человека, но они смеялись задолго до того, как мы начали смеяться. Мы должны научиться смеяться, Лев. Ведь мы уже раз смеялись.
Те, кто считает себя богами, какими считали себя Дети Зодиака, не признают смеха, ибо для бессмертных нет ничего более недостойного, чем смех или слезы. Лев встал с тяжёлым сердцем и вместе с Девой пошёл к людям, неся в душе страх перед смертью. Они засмеялись сначала при виде маленького голенького ребёнка, пытавшегося засунуть в свой глупенький розовый ротик толстую ножку, потом их рассмешил котёнок, который ловил свой собственный хвост, и потом они засмеялись над мальчиком, старавшимся поцеловать девочку и получившим за это пощёчину. Наконец, они засмеялись ветру, который дул им прямо в лицо, пока они сбегали с холма и, запыхавшиеся, попали в толпу крестьян, собравшихся в долине. Смеялись и крестьяне, глядя на их развевающиеся одежды и покрасневшие от ветра лица; а вечером их накормили и пригласили потанцевать на поляне, где было много смеха и веселье и где танцевали все, кто умел.
Ночью Лев вскочил с постели и воскликнул:
— Все, кого мы встретили сегодня, должны будут умереть!
— Так же, как и мы, — сквозь сон сказала Дева. — Спи, мой дорогой.
И Лев не заметил, что её лицо было мокро от слез. Но он не мог больше спать. Он бросился бежать в поле, гонимый страхом за себя и за Деву, которая была ему дороже собственной жизни. И вот он очутился
